Планирует ли Россия возвращать свои военные базы Камрань (Вьетнам) и Лурдес (Куба), которые были закрыты в 2002 году? Этот вопрос активно взбудоражил в пятницу общественный интерес.
А поводом стало выступление в Госдуме замминистра обороны России Николая Панкова, где он, отвечая на вопрос о возможности возврата военных баз в такие страны, как Куба и Вьетнам, ответил: «Сейчас идет переосмысление тех решений, которые когда-то были приняты. Что касается нашего присутствия на дальних подступах, то мы этой работой занимаемся».
Ряд экспертов тут же поспешил заявить о возвращении российских военных в Камрань и Лурдас чуть ли не как о давно решенном вопросе. Однако смею уточнить, в ответах замминистра обороны никаких точных формулировок по поводу окончательно принятия решений на этот счет не было. Он сказал ровно столько, сколько сказал.те
Напомню: российский центр радиоэлектронного слежения в Лурдесе – и единственный в Западном полушарии – начал работу на Кубе в 1967-м году. Он находился всего в 250 километрах от побережья США и позволял контролировать радио- и телефонную связь на большей части территории этого государства, по некоторой информации, по этому каналу Россия получала до 75 процентов всей информации о США.
В Камрани во Вьетнаме находилась военно-морская база ВМФ. В мае 2002 года последний российский военнослужащий покинул Камрань. Но в ноябре 2013 года в ходе российско-вьетнамских переговоров между президентами обеих стран было подписано соглашение о создании совместной базы для обслуживания и ремонта подлодок в Камрани.
Оба этих объекта в свое время (в основном советское) имели большое военное значение для нашей страны. И потому споры по поводу их возвращения никогда не утихали в военно-политических и экспертных кругах. Однако до сих пор единого мнения по этому вопросу нет. Одни считают, что мы сдали свои позиции и должны срочно наверстывать упущенное. Другие уверяют, что в современном мире слишком многое изменилось, в том числе способы ведения войны, средства доставки вооружения, а потому военные базы, которые прежде были нам очень важны, теперь являются лишь серьезной обузой для бюджета страны.
И то, и другое мнение имеет право на существование. Но следует учитывать, что главный аргумент в принятии решения «за» или «против» по данному вопросу, это все же та политическая ситуация, которая складывается на данный момент в мире.
Когда распался СССР, Россия отказалась практически от всех своих баз в дальнем зарубежье. И не только по экономическим мотивам. Напомню, что после терактов в Вашингтоне 11 сентября 2001 года Владимир Путин первым позвонил президенту Бушу и выразил соболезнование американскому народу. Реакция России на эту трагедию была эмоциональной, искренней и очень достойной. Фактически у Москвы и Вашингтона за последние полвека впервые появился общий враг — международный терроризм, в борьбе с которым наши страны оказались, как во Второй мировой, снова союзниками.
Именно тогда в качестве жеста доброй воли Москва пошла на закрытие своих военных баз во Вьетнаме и на Кубе. Но ответный шаг Вашингтона оказался не тем, на который рассчитывала Москва: 13 декабря 2001 года президент Буш объявил о намерении США выйти из Договора по ПРО от 1972 года. Это объяснялось тем, что, раз уж Россия и США отныне более не являются врагами, то и договоры по контролю над вооружениями между ними уже не нужны.
В России уже тогда прекрасно поняли, что на самом деле это решение направлено исключительно на закрепление мирового доминирования США, которые оправдывая любые свои шаги в военной области борьбой с терроризмом, получили теперь возможность размещать свои военные базы по всему миру. Тогда-то впервые в мировых СМИ стали появляться слухи, что, якобы, Россия собирается снова вернуть себе ряд утраченных баз, в том числе Камрань и Лурдас. Слухи периодически подкреплялись и реальной информацией.
В настоящее время часть базы Камрань функционирует как международный аэропорт, но в мае 2016 года посол Вьетнама в России Нгуен Тхань Шон заявил, что Ханой не против возвращения российских сил на военную базу. А еще раньше, в 2014 году, писали, что во время визита президента Путина на Кубу стороны достигли договоренности о восстановлении базы в Лурдесе, однако позднее глава российского государства опроверг эту информацию.
Более того, вопрос о создании новых российских военных баз на постоянной основе поначалу не шел даже в контексте Сирии. Еще год назад, выступая на традиционной ежегодной пресс-конференции, Владимир Путин, в частности, усомнился в необходимости размещения на постоянной основе российских войск в Сирии. Он тогда сказал, что благодаря современному оружию, наша страна и так может «достать» кого угодно и где угодно (сегодня из-за позиции США в этом регионе, все сомнения отпали – российская база в Сирии будет).
Но почему же США, имея в своем арсенале не менее современное оружие, чем российское, не спешат сокращать свое военное присутствие в мире? По подсчетам специалистов, США в последнее время владели и снимали во временное пользование базы в 130 странах мира.
Чтобы ответить на этот вопрос, надо понимать главное: в качестве какого объекта в конкретном регионе страна рассматривает свою военную базу. По самым скромным подсчетам, около 75% иностранных баз на всем земном шаре — это своеобразная форма колонизации мира, путем внедрения власти и военной мощи на территорию противника.
Причем американские военные придумали для своих зарубежных баз метафоричное определение — наш отпечаток в мире. Нанесение четких, уверенных «отпечатков» на мировую карту стало для США одним из способов своего продвижения (в первую очередь экономического) и утверждения на новых территориях.
Россия, как и США, тоже рассматривала свои военные базы как инструмент могущества государства, но при этом всегда была готова отстаивать не только свои интересы, но и интересы союзников. Военные базы были фактором сдерживания для противников государства и дополнительным козырем в геополитической игре. Военное присутствие на территории другого государства давало стабильность этой территории. Яркий пример тому – российские базы в Таджикистане, Киргизии, Армении – странах, входящих в Организацию Договора коллективной безопасности (ОДКБ).
При этом, следует учитывать, что создание на постоянной основе военных баз в какой-либо стране – это вопрос не только политики, но и экономики, а потому он не будет отдан на откуп исключительно военным. Кроме того, имеются и другие варианты расширения военного присутствия в мире, приемлемые для нашей страны. К примеру, получение возможности упрощенного захода кораблей ВМФ РФ в другие государства. Такие соглашения уже подписаны с несколькими странами, в том числе с Никарагуа и Экваториальной Гвинеей.
На основании сказанного, можно сделать вывод, что к вопросу, где иметь, а где не иметь базы, военно-политическое руководство России будет подходить гибко, исходя из национальных интересов страны и военно-политической ситуации в мире. Сейчас сложно прогнозировать, как она будет развиваться. Пока обстановка только накаляется. Зона нестабильности неуклонно приближается к нашим границам. НАТО загоняет нас в свои территории, обкладывает со всех сторон, в том числе разведсредствами, приближает к нашим границам элементы своей системы ПРО. Возможно, Россия будет просто вынуждена создавать передовые позиции в виде своих военных баз. Это позволит укрепить не только ее рубежи обороны, но и внешнеполитический статус, а также охладит воинственный пыл некоторых, так называемых, партнеров.
Фото Pixabay.com
Полную хронику событий новостей России за сегодня можно посмотреть (здесь).