Иран может стать седьмой страной в мире, кто признает Крым российской территорией. По крайней мере, с таким предложением к коллегам в Исламском консультативном совете (парламенте Ирана) обратился депутат Государственной Думы Евгений Фёдоров. Известно, что инициативу одобрил глава комитета по международным делам Госдумы Леонид Слуцкий.
В своём обращении Евгений Фёдоров замечает, что сегодня Россия и Иран союзники по борьбе с международным терроризмом в лице «Исламского государства».*
Сложно не согласиться с народным избранником, что в Сирии у Москвы и Тегерана сегодня действительно схожие интересы. Мы поддерживаем армию Башара Асадас воздуха, а бойцы иранского Корпуса Стражей Исламской революции активно сражаются на суше. Убедительным выглядит и довод, что Иран понимает положение нашей страны, находящейся в непростых отношениях с Западом. Иран долгие годы сам жил под санкциями и не питает никаких иллюзий по поводу необходимости одобрения своих действий со стороны Вашингтона и Брюсселя.
Конечно, признание воссоединения Крыма с Россией Тегераном стало бы символическим жестом. Но довольно сильным. В Москве ценят хорошее отношение. Для Ирана же важно сегодня иметь политическую поддержку со стороны нашей страны. Несмотря на то, что многие санкции сейчас сняты, все понимают, что Запад смотрит на Тегеран с традиционным недоверием.
Но есть и серьезные факторы, которые могут Ирану помешать сделать этот символический жест. Во-первых, на признание Крыма до сих пор решилось не так много государств. Это сделали Куба, Венесуэла, Никарагуа, Афганистан и КНДР. Эти страны давно не ориентируются на мнение большинства, более того, всячески демонстрируют свое презрительное отношение к выстроенной Соединенными Штатами однополярной модели мира. Но даже сирийское правительство, которому Россия активно помогает удержаться у власти, признало Крым нашим только на прошлой неделе.
Не спешат с признанием даже наши ближайшие союзники — Белоруссия и Казахстан.Александр Лукашенко бросил многозначительную фразу «Де-факто Крым стал частью России, и мы будем с Россией», но официального решения принято не было. Казахстан туманно назвал крымский референдум «свободным волеизъявлением».
Во-вторых, Иран, конечно, заинтересован в выстраивании прочных геополитических конструкций, которые могут подорвать доминирование Запада. Но в этом деле Тегеран больше ориентируется на Пекин, нежели на Москву. В Иране Поднебесная намерена развивать дорожную инфраструктуру, строить современную промышленность, взамен Иран обещает снабжать Китай энергоресурсами. В январе этого года между странами было подписано соглашение о стратегическом партнерстве. В отношениях с Россией Иран больше ограничивается громкими заявлениями о сотрудничестве.
В-третьих, в сближении с Ираном для России есть определенный фактор риска, особенно на фоне сирийского конфликта. Иран — шиитское теократическое государство, которое не скрывает своей цели стать лидером в исламском мире. Но шииты, как известно, находятся в жестком противостоянии с суннитами. Недруги нашей страны из числа радикальных исламистов уже давно представляют наши действия в Сирии как «войну с исламом». Не говоря уже о том, что в России подавляющее большинство мусульман — именно сунниты…
— Признать Крым российским надо всем государствам. Иран это наш военный союзник, Китай тоже наш военный союзник. Соответственно, мы предлагаем Тегерану и Пекину признать нашим Крым, чего тянуть, — пояснил «СП» свою инициативу депутат Госдумы Евгений Фёдоров.
— Насколько нам важно признание Крыма со стороны Ирана?
— По большому счету, нам это не так уж и надо. Но факт признания Крыма российским будет означать укрепление союзнических отношений с Ираном. И в этом должен быть заинтересован Тегеран. Он должен дать сигнал, что готов к более глубокому сотрудничеству с Россией.
— Иран это шиитская страна, а у нас большинство мусульман сунниты. Как найти баланс в этом непростом вопросе?
— Это вообще не наш вопрос. У нас в стране много мусульман, и есть кому общаться с суннитами и шиитами. Россия стоит выше противоречий внутри мусульманского мира. Это точно не дело государства что-то выруливать внутри противоречий.
— Иран всё-таки признает Крым российским?
— Я исхожу из того, что признают Крым российским со временем все государства, включая Соединенные Штаты. Посмотрите, даже сейчас оба кандидата на пост президента США — Хиллари Клинтон и Дональд Трамп — признают итоги Второй мировой войны. А Крым по итогам Второй мировой входит в состав российского государства. Так что всё это просто вопрос времени. Если не будет Третьей мировой войны, то итоги Второй мировой восторжествуют.
Все решения, особенно действия Горбачева перед 1991 годом, будут признаны, как нарушившие итоги Второй мировой. Это вопрос времени и терпения. Терпения русским не занимать. Это значит, что наша защитная оборонительная политика приведет к восстановлению нашей государственности, разрушенной с точки зрения суверенитета в 1991 году и с точки зрения территориальной целостности. Возвращение Крыма — первый этап этого восстановления.
— Что может предложить Россия за признание Крыма?
— Нам и не надо ничего предлагать. Иран сам заинтересован дать сигнал, направленный на укрепление дружбы с Россией. Наша страна взамен может дать гарантии существования Ирана как государства. То есть, мы можем сформировать такую геополитическую реальность, в которой Иран не будет разрушен так, как был разрушен, к примеру, Ирак. Это весьма неплохая альтернатива за признание Крыма.
Специалист по Ирану, старший научный сотрудник Института Востоковедения РАН Владимир Сажин настроен не так оптимистично:
— Я не думаю, что Иран признает Крым российским. Он мог бы это сделать раньше, если бы захотел. Тегеран не признал и Южную Осетию с Абхазией.
В ООН 193 страны, но только семь признают Крым российским. Даже Белоруссия и Казахстан официально не признали. Что уж говорить про Иран, который проводит совершенно независимую политику.
И не надо говорить, что Иран — это союзник России. Просто у наших стран иногда совпадают геополитические устремления, как, скажем, в Сирии. А что касается торговли, то она у нас на очень низком уровне. Перспективы, конечно, есть, но до союзнических отношений еще очень далеко.
— Какие могут быть перспективы сближения России и Ирана?
— Иран всегда себе на уме и проводит исключительно ту политику, которая отвечает его интересам в каждый конкретный момент. Поэтому сложно говорить о союзнических отношениях или стратегическом партнерстве.
Действительно, сейчас у нас неплохие отношения, много делегаций ездит друг к другу, в том числе по линии бизнеса. Но всё это пока больше на уровне меморандумов, заявлений о будущем.
Если говорить конкретно, то мы продолжаем строительство двух атомных энергоблоков в Бушере и думаем строить две тепловые электростанции. Товарообмен же небольшой, меньше 2 млрд. долларов. К примеру, товарооборот с Китаем у Ирана порядка 50 млрд., с Германией — более 4 млрд.
Так что сложно говорить о признании Тегераном российской принадлежности Крыма. Какой иранцам в этом интерес?
Иран в прошлом году сделал большое дело: утвердил с группой «5+1» (постоянные члены Совбеза ООН и Германия) ядерную программу. Иранская ядерная проблема решилась. После того, как объявили о снятии санкций с Ирана, страна стала неким «магнитом» для международного бизнеса. Туда сейчас едет столько делегаций, что иранцы могут выбирать, с кем выгоднее в политическом и экономическом плане.
А Ирану сегодня нужны две вещи для восстановления экономики: иностранные инвестиции и самые передовые высокие технологии. Кто прежде всего это может дать? Понятно, что Евросоюз для Тегерана сейчас самый предпочтительный партнер.
Да, мы находимся по одну сторону в сирийском конфликте, хоть цели у Москвы и Тегерана разные. Для Ирана самое главное — сохранение у власти в Сирии алавитов. Кстати, единственный официальный союзник у Ирана — это режим Башара Асада, с ним еще давно заключили соответствующее соглашение. В Сирии иранцы видят государство, где будут у руля алавиты, которых принимают за шиитов. Для России же главное, чтобы руководство Сирии понимало наши интересы на Ближнем Востоке.
— Что мешает нам развивать даже торговые отношения? Казалось бы, для этого не нужно ничего особенного.
— Внутреннее иранское законодательство, регулирующее бизнес, не совсем удовлетворяет наших предпринимателей. Российские бизнесмены привыкли больше работать с Западом, а в Иране есть свои особенности. В свою очередь, иранские бизнесмены тоже больше привыкли работать с Западом, там для них более понятные условия, чем в России.
Российский бизнес не особенно идет в Иран, а иранский не стремится активно в Россию. Хотя есть и подвижки. После ввода контрсанкций Иран в разы увеличил поставки в Россию мяса, молочных продуктов, овощей и фруктов. Но всё это не те объемы, чтобы говорить о большом сотрудничестве.
Иран, подчеркну, совершенно независимое государство, которое ведет политику, исходя из собственного понимания интересов.
* «Исламское государство» (ИГИЛ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.
Фото ТАСС