Около 35% служащих во французском Иностранном легионе — это русскоязычные из Восточной Европы. Согласно данным последних лет, значительную часть из них составляют выходцы из России и с Украины. В интервью двое легионеров — русский и украинец — рассказали о том, как политические противоречия и война в Донбассе повлияли на их отношения друг с другом.
Французский Иностранный легион (Legion etrangere) — одно из самых боеспособных соединений современной армии Франции. В его состав входит в том числе элитное подразделений французской армии — 2-й парашютно-десантный полк, который выполняет задачи, аналогичные тем, что ставят перед российским спецназом ВДВ. Подчиняется легион напрямую президенту Франции, бойцы соединения участвовали во всех военных операциях, которые проводило французское государство в последнее время: в Косово, Мали и в Ираке. В настоящее время, согласно открытым данным,около трети всех легионеров составляют выходцы из Восточной Европы.
Как сообщил источник, знакомый с ситуацией, большая часть из них — это уроженцы России, Украины, Белоруссии и Молдавии.
В «кодексе легионера» прописано, что в этом соединении «нет цветов кожи, национальностей, вероисповедания», там все равны. Из этого вытекает, что все противоречия по национальному признаку будущие бойцы должны оставлять за дверью вербовочного пункта.
Однако из любого правила бывают и исключения, что показала гражданская война в Югославии 1991–1995 годов. Тогда в составе легиона служило немало сербов и хорватов, которые с началом боевых действий на Балканах отправились воевать каждый за свою сторону. Некоторые из них даже достигли серьезных успехов: например, Анте Готовина, уволившийся из легиона в звании старшего капрала (аналог старшего сержанта в ВС РФ), дослужился до генерал-лейтенанта армии Хорватии и в ходе войны командовал отдельными корпусами хорватских вооруженных сил. Серб Милорад Улемек после прибытия на родину из легиона командовал спецподразделениями «Супер тигры» и «Красные береты».
«Газета.Ru» побеседовала с русским и украинским бойцами Иностранного легиона, чтобы выяснить, насколько сильно конфликт на юго-востоке Украины сказался на их взаимоотношениях. По просьбе военных их имена, фамилии и некоторые личные данные изменены.
— Как давно вы служите в Иностранном легионе?
— Никита Зверобоев, 21 год, родился и вырос в подмосковной Балашихе: Год и восемь месяцев.
— Сергей Шпачик, 33 года, родился и вырос в Бердянске Запорожской области: Служу два года.
— Были ли у вас проблемы в изучении французского языка?
— Зверобоев: Поначалу да, но благодаря знаниям английского мне было учить его чуть легче, чем остальным. Сейчас я знаю все термины, необходимые мне для службы, хотя все равно хотел бы знать французский лучше.
— Шпачик: Французский язык — это самая главная проблема для меня здесь. Начал изучать его с нуля, знал только счет до трех и интернациональное «бонжур». Сейчас более-менее объясняюсь, для службы хватает.
— Какова ваша воинская специальность?
— Зверобоев: Сапер.
— Шпачик: Пулеметчик одного из пехотных полков. Хотя это несколько условно: навыками обращения с огнестрельным оружием должны, по инструкции, владеть все легионеры, все должны уметь управлять машиной и некоторыми видами бронетехники. Отдельно обучают связистов, саперов, военных санитаров, а также военных механиков.
— Есть ли в вашем подразделении люди с Украины/из России?
— Зверобоев: Да, трое украинцев.
— Шпачик: Русские есть. Хотя для
французов и представителей иных национальностей все мы: белорусы, украинцы, русские и даже молдаване — русские.
По-русски говоришь, родился в бывшем СССР — значит, русский. Подробнее никто не вникает.
— Изменились ли как-то ваши отношения с украинскими или русскими сослуживцами после начала боевых действий в Донбассе?
— Зверобоев: Никак не изменились. Общаемся очень дружно, как на территории части, так и за ее пределами.
— Шпачик: Нет, не особо изменились, тем более русские из моего подразделения здесь оказались уже после начала этого бардака. Про политику никто не говорит, да и особо не интересуется, если честно. Я даже больше скажу: во Франции, в принципе, эта тема неинтересна.
Для тех, кто живет здесь, происходящее на Украине — это какие-то мелкие разборки банановых республик.
Вот, например, у нас есть два парня с Украины. Оба были на Майдане. Только один — в «Беркуте», а второй — так называемый активист Майдана. То есть воевали, по сути, один против другого. Да, вначале, когда они попали в учебку, у бойцов были разногласия по этому поводу, потому что каждый оставался при своем мнении. Но потом, как я уже говорил ранее про последний кусок хлеба, они стали чуть ли не лучшими друзьями.
— Обсуждали ли вы в принципе этот конфликт?
— Зверобоев: Да, конечно. Общее мнение тех украинцев, которых я знаю, в двух словах такое: «Зря наши правители все это затеяли, простые люди по обе стороны конфликта ничего от этого не выигрывают».
— Шпачик: Как я уже сказал, почти нет.
— Подшучиваете ли вы по-доброму друг над другом из-за вашего происхождения?
— Зверобоев: Конечно, и никто на это не обижается. У меня есть дежурная шутка про то, что они себе еду наверняка готовят на костре, так как привыкли без газа жить (улыбается). Это помогает отвлечься от тягот службы, в армии без юмора никак.
— Шпачик: Поржать над национальными особенностями — это дело святое. Всякие там «москали» и «бандеровцы» в шутках фигурируют постоянно.
— Участвовали ли вы в боевых операциях?
— Зверобоев: Я был не на боевой, но в миссии за пределами Франции, шесть месяцев там провел, только вернулся.
— Шпачик: Боевых действий Франция сейчас не ведет. И нескоро будет, так как хватает и внутренних проблем. Но в форме нас держат и постоянно готовят к боевым действиям. Что вполне логично.
— Если возникнет ситуация, в ходе которой появится угроза жизни вашему сослуживцу с Украины/из России, а единственным, кто мог бы ему помочь, окажетесь вы, вы поможете?
— Зверобоев: Конечно, здесь совершенно не важна национальность.
— Шпачик: Даже если я его терпеть не могу, все равно полезу выручать, и не только в боевых условиях. Это базовый принцип легиона, на этом все держится.
— Допускаете ли, что встретитесь когда-нибудь уже вне легиона с вашими сослуживцами с Украины/из России как друзья?
— Зверобоев: Не то что допускаю, а даже надеюсь на это. Мы успели стать хорошими приятелями за недолгое время совместной службы.
— Шпачик: Допускать-то допускаю, но это маловероятно, потому что жизнь в легионе от гражданской жизни сильно отличается, и нам, скорее всего, просто не о чем будет разговаривать. Те, кто уходят со службы, обычно уходят и из твоей жизни.