С 1990-х годов территориальные конфликты, которыми была отмечена история отношений России и Китая в XIX и ХХ веках, как кажется, сошли на нет. Как бы то ни было, при виде возрождения китайского ирредентизма Москву, должно быть, бросает в холодный пот (Ирредентизм — политика государства, партии или политического движения по объединению народа, нации, этноса в рамках единого государства. Поднимается вопрос о воссоединении территории, на которой проживает ирредента, с титульным государством, в котором их этнос составляет большинство).
Сегодня у Поднебесной появились гегемонистские планы: реализуемая для этого стратегия касается не только экономики, торговли и финансов, но и культурной, политической и экономической сферы. За последние десятилетия территориальный экспансионизм Китая стал причиной конфликтов с Индией (Кашмир) и Россией (Амур, Уссурийский край). Сегодня же на первое место вышел контроль над Южно-Китайским морем.
На севере у Китая официально нет никаких территориальных претензий, в частности к России, отношения с которой были нормализованы в 1989 году и углублены шанхайским соглашением 1996 года (сосредоточено на вопросах безопасности и охватывает ряд среднеазиатских стран). Последний спор урегулировали примерно десять лет назад передачей Китаю нескольких островков на Амуре неподалеку от Хабаровска. Сотрудничество двух великанов в военной сфере и по вопросам безопасности позволяет каждому из них решать собственные приоритетные проблемы. Россия сосредоточила большую часть вооруженных сил на западе для применения тем или иным образом на Кавказе, в Крыму, на Украине и в Сирии. Китай поступил точно так же в западных тюркоязычных провинциях и на Тибете (они уже стали объектом политики расширения присутствия народа хань среди населения) и сосредоточил основную часть военных ресурсов на востоке в рамках противостояния с США, Тайванем и Японией. Морская и авиационная программа в Южно-Китайском море достигла впечатляющих масштабов. Ее цель носит не только экономический, но и военный характер: новые глубоководные подлодки могут получить возможность незамеченными выйти с базы на Хайнане.
Тем не менее, существуют связанные с историей негласные требования. Еще во времена разногласий СССР и Китая Пекин требовал возврата территории площадью 2 миллиона квадратных километров. Сегодня в провинции Хэйлунцзян существуют музеи, которые призваны привлечь внимание населения к «несправедливым договорам» и империализму европейских держав. Во всех школах и университетах страны висят «исторические» карты великого Китая XVII века, который включает в себя всю Монголию, южную часть (самую полезную) российского Дальнего Востока и Сибири (порядка пяти миллионов квадратных километров), треть территории Казахстана и небольшой участок Киргизстана.
Китай пытается закрепиться в трех северных странах (Россия, Монголия, Казахстан) экономическими и демографическими средствами, как легальными, так и нет.
В Монголии, помимо появления китайских предприятий и покупки земли, наибольшую тревогу вызывает в перспективе элемент демографического характера. Из-за недостаточного числа женщин в Китае многие мужчины уезжают за границу, в частности в Монголию, где женятся на местных, оседают и зачастую открывают небольшой бизнес. Но родившиеся в таких семьях в Монголии дети считаются в первую очередь «китайцами»!
В Казахстане, богатом природными ресурсами, активно идет процесс экономической колонизации: частичная и полная покупка казахских предприятий (в частности в энергетической сфере), появление китайских компаний, огромный проект свободной экономической зоны у границы с Китаем, проект покупки миллиона гектаров сельскохозяйственных земель, на которых должны трудиться китайцы (сейчас он находится в подвешенном состоянии, потому что вызывает крайне бурную реакцию в стране).
Политика Евразийского союза Путина и Назарбаева представляет собой средство противодействия этой китайской стратегии.
В России китайское проникновение многообразно. Многие китайцы обосновываются (причем, зачастую незаконно, на что власти иногда закрывают глаза) в пограничных регионах. Они открывают бизнес, женятся на русских женщинах. В больших городах теперь встречаются китайские рынки, что является прелюдией для возникновения «китайских городов». Многие китайские предприятия приходят во Владивосток. Существует даже проект долгосрочной аренды Китаем части города и порта. Общее население регионов застыло на месте, однако русское, по факту, переживает небольшой упадок, а китайское (оно еще относительно невелико) бурно растет. В Москве, по всей видимости, осознали долгосрочную угрозу от этой тенденции и приняли различные меры для содействия использованию российской рабочей силы, в том числе в сельскохозяйственной сфере. Наконец, страны связывают обговоренные государствами и крупнейшими предприятиями соглашения в сфере энергетики, транспорта и разработки природных ресурсов Сибири. Здесь опять-таки зачастую возникает тот же камень преткновения: китайская сторона хочет привезти не только свои предприятия, капиталы, ноу-хау и рынки сбыта, но и рабочую силу!
В Кремле осознают исходящую от Китая угрозу в долгосрочной перспективе: фактический альянс двух евразийских гигантов может быть лишь временным.
Пока еще сложно сказать, какой будет новая цель Китая в том случае (такой исход вероятен, хотя 100% гарантии нет), если он возьмет под контроль Южно-Китайское море: Восточно-Китайское море с Тайванем, Монголия или Казахстан? В отношениях двух этих стран, Россия не может позволить Китаю переступить определенную черту, так как это будет означать для нее отказ от суверенитета на части собственной территории, а это будет чревато крайне серьезными последствиями.