Заместитель председателя комитета Госдумы по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству Денис Кравченко сообщил ТАСС о том, что в следующем году будет решен вопрос о полной ликвидации Объединенной ракетно-космической корпорации (ОРКК).
До момента решения судьбы ОРКК корпорация будет существовать в усеченном виде — штат из 180 человек, в котором наличествует немалое количество топ-менеджеров, будет усечен до 15 сотрудников. Им оставят лишь одну функцию — управление акциями, входящих в корпорацию предприятий.
Однако и эти 15 человек через три месяца должны влиться в корпорацию Роскосмос. А функции ОРКК окончательно и бесповоротно будут интегрированы в структуру Роскосмоса в рамках продолжающейся реформы ракетно-космической отрасли.
То есть всё опять вернется на круги своя — структура отрасли станет практически такой же, как и до начало реформы. Причем виток был совершен с фантастической скоростью, как и принято это у покорителей космических скоростей. Соответственно, и перегрузки возникли чудовищные.
Российское космическое агентство, созданное в 1992 году, унаследовало структуру и научно-производственную базу Министерства общего машиностроения СССР. В 2004 году появилось Федеральное космическое агентство «Роскосмос», но при этом в структуре управления отраслью мало что изменилось.
В начале нулевых годов в результате естественных процессов — вымывания опытных кадров, от рабочих до ученых и инженеров старой гвардии, нарастания нецелевых расходов, бюрократические схватки за бюджетные деньги, падения производственной культуры etc — с ужасающей частотой начали происходить аварии. Каждая из которых обходилась в несколько миллиардов, поскольку космос — дело очень дорогое.
В 2010 году в результате нештатной работы ракет-носителей или разгонных блоков произошли 9 аварий. «Отличились» «Протон-М», «Союз-У», «Союз-2.1а», «Союз-2.1б», «Союз-2.1в», «Рокот». Были потеряны два грузовых корабля «Прогресс-М-М» и 12 спутников.
В 2011 году произошло 5 аварий, в результате которых были потеряны грузовой корабль, три спутника (один из них двойного назначения) и межпланетная станция. Примерно в том же темпе ракеты продолжали взрываться либо не дотягивать полезный груз до заданной орбиты. Среди причин аварий встречаются совершенно вопиющие. Так, например, при монтаже датчиков угловых скоростей их перевернули вверх ногами. Это свидетельствует не только о катастрофическом падении производственной дисциплины и о халатности ОТК, но и о деградации технологического сектора. Поскольку всякие сложные технические системы предполагают «защиту от дурака», которая исключает возможность неправильной установки узлов и деталей.
Любопытно, что на сайте Роскосмоса целый ряд неуспешных запусков не зафиксирован.
Стало понятно, что отрасль необходимо срочно спасать. И в 2014 году произошла радикальная реформа. Из Роскосмоса была выделена ОРКК, в которую вошли более сорока предприятий, занимающихся разработкой, производством и обслуживанием космической техники. Среди них такие флагманы отрасли как РКК «Энергия», ГРЦ им. Макеева, НПО Энергомаш им. Глушко, АО «Информационные спутниковые системы», им. Решетнёва, Ракетно-космический центр «Прогресс».
Задачи и функции Роскосмоса и ОРКК радикальным образом были разделены. Роскосмос стал заказчиком космической техники, представляя интересы государства в области разработки и реализации государственных программ. Ему было вменено в обязанности разрабатывать концепции развития мирного и военного космоса, составлять годовые и долгосрочные программы, направлять финансовые потоки.
На ОРКК были возложены задачи по разработке, производству, испытаниям, сопровождению эксплуатации, ремонту и сервисному обслуживанию ракетно-космической техники.
То есть все получилось предельно просто и прозрачно. Как, например, при взаимоотношении Минобороны и Объединенной самолетостроительной корпорации. Министерство предлагает создать необходимый для поддержания обороноспособности страны самолет. ОСК выбирает компанию, которая способна выполнить заказ. Министерство финансирует разработку. ОСК запускает новый самолет в серийное производство. Министерство обороны приобретает у ОСК необходимое количество самолетов. При этом ОСК еще и экспортирует свою продукцию в другие страны, получая прибыль.
Однако космос — это особый случай, где главные руководящие посты традиционно занимали военные. С 2013 года Роскосмос возглавлял генерал-полковник, доктор технических наук Олег Остапенко, занимавший до того должность командующего Войсками воздушно-космической обороны. А вот генеральным директором ОРКК был назначен экономист Игорь Комаров. В космос он пришел с должности президента АВТОВАЗа. А до этого работал в ряде банков. Для отрасли это было революционное назначение.
И вот эти два абсолютно непохожих человека, можно сказать, сошлись в рукопашной схватке. Каждый из них стремился перетащить на себя одеяло, получить возможность неограниченного распоряжения финансовыми потоками.
В результате военный проиграл схватку управленцу. Остапенко в 2015 году ушел с высокого поста и стал проректором Санкт-Петербургского политехнического университета.
Его должность в Роскосмосе занял Комаров, который продолжил дело Остапенко по удушению ОРКК. Ошибочность создания структуры, образованной всего лишь полтора назад, объяснялась тем, что она тормозит всяческую ракетно-космическую деятельность. Наличие двух мощных центров зачастую приводило к конкуренции, принятие решений затягивалось до непростительных сроков, когда уже терялся смысл принятия этих решений.
В результате начался вполне естественный в ситуации смены руководства процесс. Роскосмос приобрел статус госкорпорации. А ОРКК была включена в состав Роскосмоса. Со всеми вытекающими последствиями — лишившись права на внешнеэкономическую деятельность и управление финансами. И вот теперь встал вопрос о ликвидации этой структуры.
Разумеется, в Роскосмосе при новом руководителе к ОРКК относятся более благосклонно, то есть не считают, что время ее существования было бесполезно для отрасли. Потому что ее создание позволило оценить реальное состояние предприятий и их финансовые возможности, провести технологический и кадровый аудит.
Однако встречаются иные и настроения, согласно которым ОРКК себя и не исчерпала, и не продемонстрировала своего потенциала. Руководитель Института космической политики Иван Моисеев считает, что «задачи, которые ставились перед ОРКК, вполне разумные, абсолютно в рамках возможного. Два года ОРКК занималась скорее самоорганизацией, достижений не так много из-за того, что корпорации просто не хватило времени».
В результате всех этих процессов, в значительной мере порожденных как бюрократическими баталиями, всё вернулось на круги своя. То есть к нулевым годам, когда существовало Федеральное космическое агентство «Роскосмос», управлявшее всей отраслью. В его функции входили как разработка федеральных программ развития отрасли и космических исследований, так и управление всеми научно-производственными предприятиями ныне упраздняемого ОРКК.
Существуют, конечно, и некоторые отличия, которые обеспечены статусом госкорпорации. Они предполагают более жесткое управление НИИ и КБ, создающими и производящими космическую технику. Это именно то, чего добивался Остапенко. Госкорпорация обладает значительной финансовой независимостью. Однако при этом в полной мере сохраняется исполнительская зависимость от правительства. В данном случае от курирующего отрасль вице-президента Дмитрия Рогозина. Вертикальная система управления обладает своими достоинствами. Однако тут есть и минусы. И они сильнее всего сказываются на нижних этажах структуры. То есть благополучие предприятий зависит не от достижений, завоеванных в результате конкуренции с соседями по одинаковому профилю деятельности, а от бюрократических ухищрений…
В мае прошлого года Дмитрий Рогозин, выступая на коллегии Минпромторга, сказал, что российская космическая отрасль отстает от американской в 9 раз. Это вызвало шок. Правда, потом было разъяснено, что это касается производительности труда. Ту работу, которую делает один американец, у нас делают 9 человек.
Однако громадное отставание есть и во всех прочих сегментах космической отрасли. За исключением разве что двигателестроения, поскольку американцы, несмотря на свой санкционный апломб, продолжают закупать наши двигатели для своих ракет.
С давних пор деятельность Роскосмоса ограничилась функцией «космического извоза». Ракеты и пилотируемые корабли, созданные еще в Советском Союзе, гарантированно доставляют американских астронавтов на МКС. Также мы зарабатываем на запусках иностранных спутников. Однако и этого Россия совсем скоро может лишиться. В прошлом году Роскосмос впервые уступил по числу запусков Китаю и США. Произошло это в значительной степени из-за потери доверия к ракете «Протон», которая чрезвычайно аварийна.
Что же касается доставки астронавтов на МКС, то и тут ситуация критическая. В 2018 году NASA запланировало использовать для этих целей свои собственные корабли.
Вот, собственно, почти и все, чем занимается Роскосмос. У России, единственного из всех участников международного проекта, на МКС нет своего собственного научного модуля. Его строят уже 15 лет.
С очень давних пор ни одна российская ракета не улетела за пределы околоземной орбиты. Шумно разрекламированная станция «Фобос-грунт» постигла та же участь. В то же время по Марсу колесят два американских лунохода. Американские станции фотографируют объекты за пределами солнечной системы.
Чиновники Роскосмоса, чтобы продемонстрировать видимость бурной деятельности, периодически делают заявления о том, что полным ходом идут работы по созданию чего-то абсолютно уникального. Громогласно заявляют о дешевой сверхтяжелой ракете из отходов производства «Бурана» для полета на Луну. О возвращаемой первой ступени ракеты-носителя. И, наконец, о ракете с ядерным двигателем. О ней говорят уже лет десять.
Все это, конечно, крайне грустно. Но даже учитывая, что, по свидетельству Рогозина, США нам уже не догнать, необходимо выбираться из ямы. Чтобы через некоторое время мы не оказались неспособными догнать в космической отрасли Индию, потом Алжир и, в конце концов, Зимбабве.
Фото ТАСС
Полную хронику событий новостей России за сегодня можно посмотреть (здесь).