25 марта в Риме состоялись торжества с участием лидеров 27 государств — членов Европейского союза по случаю 60-летия подписания Римского договора.
Ровно 60 лет назад, 25 марта 1957 года, в Риме шестью европейскими государствами – ФРГ, Францией, Италией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом – был подписан договор о ликвидации всех преград на пути свободного передвижения людей, товаров, услуг и капитала. Была создана интеграционная группировка под названием Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), или «Общий рынок». Этим был дан старт европейской интеграции, которая, пройдя за шесть десятков лет этапы динамичного развития, подвергается сейчас энтропии.
За 60 лет претерпел метаморфозы и сам Римский договор. Последние изменения в него были внесены Лиссабонским договором (официальное название – «Лиссабонский договор о внесении изменений в Договор о Европейском союзе и Договор об учреждении Европейского сообщества»), вступившим в силу в 2009 году.
Римский договор появился не на пустом месте. Созданию ЕЭС предшествовал Парижский договор 1951 года между шестёркой тех же государств, предусматривавший создание Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). В июне 1955 года в Мессине на встрече министров иностранных дел шестёрки было принято решение о начале подготовки нового, более широкого соглашения и о подписании его в столице Италии.
Литература по истории европейской интеграции формирует представление о том, что этот проект имеет исключительно европейское происхождение. Мол, идея «единой Европы» волнует европейских политиков со времён Священной Римской империи. Однако в Новое время Европа представляла собой пространство непрерывных войн и передела государственных границ. Достаточно упомянуть крупнейшие из этих конфликтов – Тридцатилетнюю войну XVII века, наполеоновские войны на рубеже XVIII-XIX веков, франко-прусскую войну 1870-1871 гг., две мировые войны. До окончания Второй мировой европейцам никогда не удавалось договориться не только о какой-либо интеграции, но и просто о сохранении мира на континенте.
Вестфальский мир 1648 года, увенчавший кровопролитную Тридцатилетнюю войну, провозгласил принцип национального суверенитета основополагающей ценностью европейской цивилизации. И до середины ХХ века европейцы очень трепетно относились к соблюдению этого принципа. Отказ от него можно объяснить лишь с учётом того, что после Второй мировой войны в жизнь Старого Света стали активно вмешиваться США. В апреле 1948 года вступил в действие план, выдвинутый американским государственным секретарём Джорджем К. Маршаллом. Фактически этот план представлял собой сделку: финансово-экономическая помощь США в обмен на политические уступки Европы. В силу условий этого плана Вашингтону удавалось влиять на парламентские выборы и формирование правительств стран Европы, нейтрализовать во Франции генерала Шарля де Голля, приводить к власти в европейских странах нужных политиков. А «нужные» – это, прежде всего, те, которые поддерживали идею «Соединённых Штатов Европы», этой «новой Священной Римской империи».
Идея «единой Европы» была поднята за океаном на щит, в первую очередь, потому, что во Второй мировой войне не была достигнута самая главная цель, которую преследовали заокеанские инициаторы мировой бойни, а именно: если не уничтожение, то подчинение Советского Союза. Ошибка закулисных поджигателей войны заключалась в том, что их проект изначально предполагал разделение Европы (Третий рейх Гитлера и вся остальная Европа). Получилось наоборот. Советский Союз, превратившись в сверхдержаву, усилил свои позиции в Европе, и в сферу его влияния вошло несколько европейских государств.
В основу проекта «Единая Европа» США положили идею создания единого «евроатлантического» кулака, грозящего Москве. Органической составной частью этого проекта был постепенный демонтаж национальных суверенитетов с переводом центра управления Европой на наднациональный уровень. Можно сказать проще: американский проект «Единая Европа» явился проектом превращения Старого Света в полуколонию Нового Света.
Долгое время у историков были лишь косвенные доказательства подобных утверждений. Однако в 2000-2001 гг. в США были рассекречены документы Национального архива первых послевоенных лет, которые позволили уточнить понимание того, как Вашингтон насаждал идею «единой Европы». Благодаря публикациям британской газеты «Гардиан» стали доступны документы американского правительства, раскрывающие факты прямого участия американской разведки в разработке и осуществлении проекта «Единая Европа» в 50-60-х годах. Так, меморандум от 26 июля 1956 года, подписанный генералом Уильямом Донованом, главой Управления стратегических служб, предшественника ЦРУ, содержал прямые инструкции о том, как продвигать проект наднационального Европейского парламента. Форпостом Вашингтона в Старом Свете стал Американский комитет за объединённую Европу, созданный в 1948 году во главе со всё тем же генералом Донованом. Заместителем Донована в этом комитете был Аллен Даллес, через несколько лет возглавивший ЦРУ. В совет комитета входил также первый директор ЦРУ Уолтер Беделл Смит.
Из рассекреченных документов следует, что Американский комитет за объединенную Европу финансировал такую федералистскую организацию, как Европейское движение. В 1958 году, например, этот комитет покрывал 53,5% расходов Европейского движения. Схемы финансирования европейских федералистов были хорошо замаскированы. Важным звеном маскировки были американские благотворительные фонды, которые десятилетиями служат прекрасной ширмой для Госдепа и спецслужб США. Конкретно в финансировании европейских федералистов использовались Фонд Рокфеллеров и Фонд Форда. Связь между их «благотворительностью» и американской разведкой была очень тесной. Так, в 50-х годах бывший сотрудник Управления стратегических служб Пол Хоффман (Paul Hoffman) совмещал должности главы Фонда Форда и руководителя Американского комитета за единую Европу.
В процессы европейской интеграции постоянно совал свой нос и Государственный департамент. Вот только один пример: меморандум от 11 июня 1965 года, подготовленный европейским отделом Госдепа, содержал инструкцию вице-президенту Европейского экономического сообщества французу Роберу Маржолену (Robert Marjolin), которому предписывался порядок действий, ведущих к созданию европейского валютного союза.
Примечательно, что в планах Вашингтона создание «единой Европы» предусматривалось лишь на континенте. Великобритании как ближайшему союзнику США отводился автономный статус связующего звена между США и будущей «единой Европой». Собственно, выход Великобритании из Евросоюза означает лишь возврат к первоначальной концепции европейской интеграции, как она была разработана в Вашингтоне.
Конечно, на юбилейных торжествах в Риме, прошедших 25 марта 2017 года, об этих пикантных деталях истории создания Евросоюза не вспоминали. И это доказывает, что по крайней мере одна из целей проекта достигнута: континентальная Европа действительно превратилась в полуколонию Америки. Что касается другой цели проекта – превращения «единой Европы» в «железный кулак», нависающий над восточным соседом, то тут особенно похвастать нечем. Сегодняшняя Европа похожа не на кулак, а на руку с растопыренными пальцами. Ещё вчера в ЕС было 28 государств, сегодня – 27. Не исключаю, что к следующей круглой дате — 70-летию Римского договора – их останется столько, сколько было в 1957 году, то есть шесть. Впрочем, скорее всего, не будет уже и шестёрки: Италия, которая вчера принимала участников торжества, сама готовится к побегу из «европейского рая».
На самом деле сценарий сохранения «единой Европы» в редуцированном виде – наиболее оптимистичный. Мне почему-то вспоминается Парижская мирная конференция 1919-1920 гг., которая была почти исключительно европейской. Америка тогда ещё откровенно не вмешивалась в дела Европы, а сами европейцы до создания «единой Европы» додуматься не смогли; они лишь попытались выработать гарантии европейского мира, но не сумели и этого. Через два десятилетия Гитлер начал войну, которая стала мировой.
На фоне вышесказанного мысль, которой я хочу завершить эту статью, может показаться странной: если при Дональде Трампе США ослабят своё присутствие в Европе, там может возникнуть свара похлеще той, что началась 1 сентября 1939 года. Европа, если она «сама по себе», склонна не к интеграции, а к междоусобным войнам.