Как известно, товарищ Сталин не терпел противоречий. Чуть что не по нему — сразу расстрел. Ну или в Сибирь на 10 лет, если настроение хорошее. Знаменитый конструктор артиллеристских систем Василий Грабин знал о крутом нраве Иосифа Виссарионовича не понаслышке. В своих мемуарах «Оружие победы», написанных через много лет после смерти тирана, он много пишет о встречах с ним. И в конце книги рассказывает о жутком споре в Кремле, имевшим совершенно ужасные последствия.
Предыстория: Грабин и его коллеги внедрили на заводе принципиально новую технологию производства пушек, увеличивающую выпуск готовой продукции в разы. Точнее, в 5.5 раз. Пушки проходили все проверки, но злые языки говорили, что-де качество хромает. Донесли Сталину. И вот что было потом… Детям не читать ни в коем случае!
«Окрыленный успехами встречал наш коллектив 1942 год. Радовали хорошие вести с фронта. К середине декабря окончательно были разгромлены пехотные, моторизованные и танковые немецкие дивизии, которые долго и упорно рвались к Москве. Погнали фашистов во всех направлениях. Наши войска освободили Клин, Калинин, а как раз первого января — Калугу. Хороший новогодний подарок! В этом была частица и нашего труда.
Работа спорилась. Ничто не предвещало грозы, которая уже собиралась над нами.
В декабре 1941 года на завод приезжал Ворошилов. Целый день мы с ним ходили по цехам, не успели даже пообедать. Клименту Ефремовичу очень нравилось все, что он видел.
— Это вы здорово сделали, молодцы! — похваливал он. А 4 января меня вызвали на заседание ГКО. Вот и представился долгожданный случай, когда можно будет доложить И. В. Сталину о пушке ЗИС-3, а возможно, и показать ее, подумал я. Нужно разрешение наркома Д. Ф. Устинова. Дмитрий Федорович незадолго до того был на заводе и ознакомился с состоянием производства.
Он видел, что завод не только выполнит обещанное на декабрь пятикратное увеличение выпуска пушек, но и перевыполнит. К тому же в сборочном цехе он наблюдал за сборкой ЗИС-3. Завод попросил наркома разрешить доставить пушки в Москву, и он незамедлительно разрешил. Ворошилов на заседании ГКО не присутствовал. Заседание Государственного Комитета Обороны сразу превратилось в резкий диалог между Сталиным и мною. Вся наша работа подверглась очень острой и несправедливой критике, а меня Сталин обвинил в том, что я оставлю страну без пушек. Я отстаивал позиции нашего коллектива до последнего.
Атмосферу этого заседания может вполне характеризовать лишь один эпизод. В очередной раз, когда я пытался возразить Сталину и защитить правильность выбранной нами позиции, обычная выдержка и хладнокровие изменили ему. Он схватил за спинку стул и грохнул ножками об пол. В его голосе были раздражение и гнев.
— У вас конструкторский зуд, вы все хотите менять и менять! — резко бросил он мне. — Работайте, как работали раньше!
Таким Сталина я никогда не видел — ни прежде, ни позже.
ГКО постановил: нашему заводу изготавливать пушки по-старому.
В тяжелом и совершенно безнадежном настроении покинул я Кремль. Меня страшила не собственная моя судьба, которая могла обернуться трагически. Возвращение к старым чертежам и к старой технологии неизбежно грозило не только резким снижением выпуска пушек, но и временным прекращением их производства вообще. Вот теперь-то страна действительно останется без пушек!
Ночь я провел без сна в бомбоубежище Наркомата вооружения.
Выполнить приказ Сталина — беда. Но как не выполнить приказ самого Сталина?!
Выхода не было.
Рано утром 5 января, совсем еще затемно, ко мне подошел офицер и предложил подняться наверх, к телефону. Я не пошел: если хотят арестовать, пусть арестовывают здесь. Тяжелая апатия охватила меня, мне уже было все равно. А в том, что меня ждет, я почти не сомневался: мой спор со Сталиным носил — если не вникать в его суть — характер вызова, а квалифицировать это как саботаж или вредительство — за этим дело не станет.
Через некоторое время офицер появился снова.
— Вас просят к телефону, — повторил он и добавил: — С вами будет говорить товарищ Сталин.
Действительно, звонил Сталин. Он сказал:
— Вы правы…
Меня как жаром обдало.
— То, что вы сделали, сразу не понять и по достоинству не оценить. Больше того, поймут ли вас в ближайшее время? Ведь то, что вы сделали, это революция в технике. ЦК, ГКО и я высоко ценим ваши достижения, — продолжал Сталин. Спокойно заканчивайте начатое дело.
Что же произошло? Ночью, после грозового заседания ГКО, Сталин, по-видимому, созвонился или встретился с Ворошиловым, и тот рассказал ему о наших делах, обо всем, что видел собственными глазами».
Грабин пережил Сталина, но потом его благополучно схарчили Устинов и Королев (тот самый, Сергей Павлович) при поддержке Хрущева. Расстрелять не расстреляли, но возможности заниматься любимым делом лишили. При ЦНИИ-58, который возглавлял после войны Грабин, был уникальный музей артиллерии первой половины 20-го века, его уничтожили. Также уничтожен был архив института, включающий переписку со Сталиным, Молотовым и другими политическими деятелями. В ракетно-космической корпорации «Энергия» действует музей предприятия. Были публикации, что в нем нет ни слова о грабинском периоде, однако нынешние сотрудники написали — все есть. И даже день рождения Василия Гавриловича отмечают. Не может не радовать.
А книга, как уже не раз говорил, отличная.
P.S. Дописал этот пост, зашел в Википедию и узнал, что скончался соавтор книги Грабина, Виктор Левашов. Именно благодаря ему она получилась такой интересной. Виктору Владимировичу было много лет, и он тяжело болел в последнее время. Но какая же тяжелая потеря. Какого потрясающего писателя мы лишились. Вечная память Вам.