Власти КНДР готовы в любое время провести испытание межконтинентальной баллистической ракеты. Об этом сообщило северокорейское издание «Нодон синмун» – центральный печатный орган Трудовой партии Кореи (ТПК).
В последние месяцы напряженность на Корейском полуострове, где и ранее было неспокойно, лишь нарастает. Тревогу вызывают не только успешные испытания баллистических ракет и системы противовоздушной обороны (ПВО), проводимые Пхеньяном, но и ответные меры США, отправивших на днях к берегам полуострова уже третий авианосец.
Тем не менее, есть и робкие надежды на разрядку обстановки сохраняются. Появились они после досрочных выборов в Южной Корее, где победил Мун Чжэ Ин. Он известен как резкими высказываниями в адрес США, так и планами наладить отношения с Севером. Насколько это возможно? Что ждет Корейский полуостров с приходом новых лидеров в США и Южной Корее? Об этом и о многом другом с «МК» побеседовал авторитетный кореевед Андрей ЛАНЬКОВ, проживающий в Сеуле.
– С победой на президентских выборах в Республике Корея Мун Чжэ Ина многие связывали оптимистичные надежды. Это касается и планов на сближение с Северной Кореей, и некоторых заявлений нового президента относительно неприятия им американской политики. Оправданны ли подобные ожидания?
– Абсолютно неоправданны. На самом деле это является большой проблемой для нового южнокорейского лидера. К сожалению, на него сейчас действительно возлагаются огромные надежды, которые ни он, и никто другой оправдать просто не в силах.
Мун Чжэ Ин отчасти сам несет ответственность за такого рода завышенные ожидания, поскольку в ходе предвыборной кампании он раздавал часто заведомо невыполнимые – либо же взаимоисключающие, – обещания. В общем-то, как и большинство политиков в демократических странах, он провел кампанию под лозунгом «Все при мне будет очень, очень хорошо». С одной стороны, он обещал «оживить» экономику, увеличить темпы экономического роста, с другой – обещал усиление социальной сферы, что подразумевает рост налогов (а это с экономическим ростом обычно несовместимо). Он также заявлял о готовности совершить какие-то подлинные дипломатические чудеса, договорившись одновременно с Китаем, США и КНДР, что, мы понимаем, едва ли возможно в принципе – при большом везении южнокорейский президент сможет достигнуть каких-то договоренностей, максимум, с двумя из вышеупомянутых сторон. Такие обещания вполне объяснимы как часть обычной для демократических стран предвыборной политики, но ситуация осложняется тем, что, судя по общению с жителями Южной Кореи, многие из них восприняли предвыборные заявления Мун Чжэ Ина слишком всерьез.
В этой связи не исключено, что в конечном итоге его постигнет участь низвергнутого президента Пак Кын Хе или же его собственного кумира и многолетнего патрона Но Му Хена, президента страны в 2002-2007 годах, на близости к которому новый президент, по сути, построил всю свою политическую карьеру. Как, известно, Но Му Хен покончил с собой, когда стала очевидна его вовлеченность в серьезнейшие коррупционные схемы, а перед этим довольно долго был президентом с самым низким в истории страны рейтингом (впрочем, этот антирекорд недавно побила Пак Кын Хе). В общем, Мун Чжэ Ин – вполне заурядный политик, который в тех политических условиях, сложившихся в Южной Корее, действительно оказался наилучшим кандидатом на президентский пост, но он не чудотворец – а от него сейчас многие ждут именно чудес.
– На ваш взгляд, власти Северной Кореи прислушались к озвученным Мун Чжэ Ином планам по некоторому налаживанию связей с соседями?
– Разумеется, в Пхеньяне высоко оценили условно «антиамериканские» заявления Мун Чжэ Ина. Более того, в Северной Корее очень рассчитывали на победу Мун Чжэ Ина, потому что с его именем связаны серьезные надежды на возобновление так называемого «межкорейского сотрудничества». Я неспроста сказал «так называемое», ибо по сути экономические контакты Севера и Юга никаким сотрудничеством не являются. Речь, фактически, идет о слегка замаскированной под торговлю или экономическое взаимодействие экономической помощи, оказываемой Югом Северу, – причем на довольно большие суммы.
Понятно, что руководство КНДР, как любое нормальное руководство любой страны – в Северной Корее у власти стоят люди совершенно вменяемые, вопреки расхожему мнению, – всегда хочет извлечь выгоду из отношений с соседями. Впрочем, это не означает, что та политика, которую хочет проводить Мун, не соответствует интересам Южной Кореи: возобновления косвенной помощи Пхеньяну является необходимым предварительным условием для некоторой нормализации отношений двух корейских государств, а от такой нормализации выиграют и Сеул, Пхеньян.
Надежды, которые в Пхеньяне возлагают на Мун Чжэ Ина, связаны также и с возможным ухудшением отношений между Сеулом и Вашингтоном. Такая перспектива вызывает позитивные эмоций у северокорейского руководства, что легко объяснимо: когда два твоих главных противника начинают как-то конфликтовать между собой, это дает возможности достигать собственных целей.
– Сможет ли южнокорейский лидер воплотить его задумки по снижению напряженности в отношениях с КНДР?
– Я надеюсь, что чего-то Мун Чжэ Ину удастся достигнуть, и, если это произойдет, то это будет хорошо. Однако препятствия на пути Мун Чжэ Ина – более чем серьезные. Он надеется, что восстановление вышеупомянутого сотрудничества с Севером снизит градус напряженности в межкорейских отношениях. Скорее всего, он прав, но проблема тут в том, что многие из форм взаимодействия между Южной Кореей и КНДР – прежде всего, в Кэсонской промышленной зоне, – на данный момент напрямую запрещены санкциями, принятыми Советом Безопасности ООН в последние годы.
Можно ли обойти ООНовские ограничения – вопрос очень сложный. Президент Мун может попробовать сделать это, но любые шаги в данном направлении будут означать нарушение Южной Кореей санкционного режима, введенного Совбезом ООН. Лично я не вижу особой беды в том, чтобы некоторые из этих санкций нарушались, но для Сеула ситуация осложняется сильнейшей зависимостью от мирового экономического и юридического порядка.
– Не секрет, что Южная Корея ощутимо зависит от США: в Пхеньяне при каждом удобном случае называют южнокорейских лидеров не иначе как «американскими марионетками». Пока президент Трамп демонстрирование достаточно жесткую риторику и действия в отношении КНДР. Как это скажется на отношениях Сеула и Вашингтона?
– Мун Чжэ Ин заявлял, что намерен прийти к некоему соглашению с президентом США Дональдом Трампом – он вообще обещал, что со всем миров как-то договориться. Но, как мы понимаем, договориться с Трампом – это на грани, а то и за гранью возможного, особенно учитывая позицию нового американского лидера относительно Северной Кореи. Дело в том, что новая администрация США сделала ставку на оказание максимального, беспрецедентно жесткого санкционного давления на КНДР. И в этих условиях действия Мун Чжэ Ина – если он будет развивать какие-то экономические контакты с Пхеньяном, оказывая ему в какой-то форме помощь, – вызовут, естественно, гнев в Белом доме.
Кроме того, надо помнить, что новые президенты и Южной Кореи, и США в ходе своих избирательных кампаний весьма нелицеприятно отзывались о нынешнем состоянии американо-южнокорейских отношений, заверяя избирателей, что существующая ныне модель этих отношений не выгодна именно их стране. Трамп апеллировал к тому, что Южная Корея мало платит за свою оборону, переложив военные расходы на плечи США, и использует сэкономленные деньги, чтобы производить товары, вытесняющие затем с рынков американскую продукцию. Мун Чжэ Ин, в свою очередь, обвинял США в гегемонизме, высокомерии, навязывании своей позиции и т.д., и заверял, что он, дескать, в состоянии сказать Вашингтону «нет». В такой ситуации, при таких настроениях – и самих новых президентов, и их, так сказать, «групп поддержки» — серьезнейшие разногласия между США и Южной Кореей неизбежны.
Тем не менее, я не думаю, что можно говорить о перспективе разрыва военного союза между Вашингтоном и Сеулом или вывода американских войск с полуострова. Нравится это кому-то или нет, но сейчас этот союз большинством южнокорейцев воспринимается позитивно, как определенная гарантия безопасности, и политический деятель, который прямо поставит его под сомнение, скорее всего столкнется с серьезным недовольством избирателей. Однако почти неизбежным представляется то, что при Муне и Трампе произойдёт ухудшение отношений. Причины этого ухудшения, кстати, могут и не иметь отношения к тем темам, о которых широко говорят в России – например, к размещению в Южной Корее американской системой противоракетной обороны (ПРО), беспокоящей Москву и Пекин. Дело в том, что для корейцев зачастую важны такие вопросы, о которых в России не слишком задумываются.
– А что является главным камнем преткновения в американо-южнокорейских отношениях?
– Помимо вопроса о том, как надо подходить к северокорейской проблеме, это, конечно, статус Договора о свободной торговле между США и Южной Кореей. И в ходе кампании, и уже после своего избрания президентом Трамп неоднократно заявлял, что этот Договор невыгоден Америке. Значительная часть сторонников Мун Чжэ Ина – хотя не он сам, – в свою очередь, уверенно, что Договор невыгоден их стране. Объективно говоря, позиция Трампа в данном случае ближе к истине, хотя вопрос это спорный, в котором очень много политической составляющей. В любом случае, именно споры по этому поводу, очевидно, будут в значительной степени определять отношения между Южной Кореей и США.
Важно помнить, что, когда в России или в мире говорят о проблемах Корейского полуострова, все крутится, в основном, вокруг ядерной программы Пхеньяна и прочих вопросов военной политики. Однако, как это ни парадоксально прозвучит для большинства россиян, южнокорейцы воспринимают эти вопросы даже не как второстепенные, а как, скажем, третьестепенные. С некоторым преувеличением можно сказать, что интерес к северокорейским делам у рядового южнокорейца примерно такой же, как у среднестатистического россиянина – к политическим процессам в Средней Азии. Основное, что реально интересует власти и жителей Южной Кореи – внешнеэкономические факторы. И именно в этой связи всякие малоизвестные у нас споры вокруг, скажем, режима свободной торговли с США, могут иметь более болезненные последствия, чем, например, разговоры об американской ПРО (хотя, конечно, и проблема ПРО с большой вероятностью будет восприниматься достаточно болезненно).
– Каков в целом ваш прогноз для Корейского полуострова в сложившейся ситуации?
– Безусловно, американо-южнокорейские отношения окажутся при Мун Чжэ Ине и Трампе в состоянии кризиса. Не ясно, удастся ли Муну реализовать те здравые шаги, которые он наметил для сглаживания острых углов в отношениях с Северной Кореей. Есть риск того, что Мун Чже Ин одновременно испортит отношения и с США, и с Китаем, не добившись при этом прогресса на северокорейском направлении. Но, если это и произойдет, то это будет в значительной степени не его вина, а результат сложившихся объективных обстоятельств. Дело в том, что Южная Корея сейчас находится в крайне непривычной для страны ситуации. Традиционно южнокорейский власти исходили из того, что американцы никуда не денутся, а китайцы будут интересоваться, в первую очередь, вопросами экономики, торговли, инвестиций, не оказывая на Сеул серьезно по политическим вопросам. Сейчас мы видим, что Пекин готов пойти на экономические жертвы, чтобы «выдавить» из Сеула конкретные политические и военные уступки. Мы видим также, как американское руководство подчеркивает, что состояние отношений с Южной Кореей его не устраивает и сама эта страна как партнер США сейчас не так уж и нужна. Понятно, что в подобной ситуации не только Мун Чжэ Ин, но и любой другой лидер оказался бы в сложном положении. В общем, впереди – бурные и непростые времена, и чудес ждать не стоит.
Фото YouTube