Фотографирование техники НАТО Латвия расценила как шпионаж

С одной стороны, власти Латвии попытались превратить прибытие в страну военной техники НАТО в национальный праздник и бесплатный аттракцион. С другой, фотографирование этой техники может стоить свободы, если ты – русский и отнесен к «неблагонадежным». На стыке этих двух факторов и возник таинственный судебный процесс, о котором в республике стараются помалкивать.

Суд над железнодорожником из Елгавы Александром Красноперовым начался еще 12 июня, и вряд ли дата выбрана без умысла: ветерана войны в Афганистане обвиняют в шпионаже в пользу России.

«Компоненты системы ПРО или что-то в этом роде?»

О задержании Красноперова стало известно еще осенью прошлого года, но информации по его делу до сих пор очень мало – ее старательно дозируют. В ноябре латвийская полиция безопасности торжественно проинформировала о «поимке шпиона, работающего на иностранные государства», но никаких подробностей сверх этого не дала. «Хочу поблагодарить полицию безопасности, которая провела большую работу», – заявил по данному поводу глава МВД Рихард Козловскис.

Историей заинтересовался оппозиционный активист Владимир Линдерман, в свое время сам пострадавший от спецслужб: его обвиняли в хранении взрывчатки и подготовке покушения на президента Латвии, держали в тюрьме, но в силу полного отсутствия доказательной базы суд вынес оправдательный вердикт. С тех пор Линдерман уделяет особое внимание помощи людям, ставшим в Латвии фигурантами политических дел.

Именно Линдерману удалось установить имя задержанного «шпиона», то есть Красноперова – члена партии «Согласие» и работника «Латвийской железной дороги» с тридцатилетним стажем. К нему применили 85-ю статью латвийского Уголовного закона (шпионаж) с принятыми еще прошлой весной поправками о действиях в условиях «гибридной войны». «Насколько я понял, вся его вина состоит в том, что он сфотографировал военную технику НАТО, прибывающую в Латвию, и переслал снимки своему знакомому в Россию», – сказал Линдерман газете ВЗГЛЯД.

Вопросов к этому делу много. «Бронетехника стран НАТО, прибывшая в страну для учений или поступившая на вооружение латвийской армии, – это секретная информация? Красноперов, по словам представителей властей, не просто делал «селфи» на фоне танков, но и изучал перемещение воинских соединений. Да хоть бы и изучал, ну и что? Власть сама превратила пребывание натовских подразделений на территории Латвии в сплошной праздничный пиар. Вспомним публичные перегоны бронетехники, с заездами на центральные площади городов, дети забирались на броню, в люки машин, жители фотографировались с экипажами. Тогда почему нельзя посылать снимки друзьям?» – удивляется Линдерман.

В одной из своих статей он также задался вопросом о том, не прибывает ли в Латвию «какое-то секретное вооружение» – «компоненты системы ПРО или что-то в этом роде».

Другой принципиальный вопрос – имеются ли доказательства того, что железнодорожник действовал по заданию иностранной спецслужбы, ведь в противном случае состава преступления просто нет. «А зачем российским спецслужбам таким заковыристым путем добывать данные, которые они могут получить, не выходя из кабинета, прочитав пару-тройку латвийских сайтов, включая сайт министерства обороны?» – продолжает удивляться Линдерман. Он не исключает того, что арест «шпиона» показательный – в условиях «гибридной войны» таких просто не может не быть, а Красноперов был отнесен к «неблагонадежным» в силу того, что является членом общества воинов-афганцев.

Сейчас Александр Красноперов находится в Елгавской тюрьме. С работы его уволили сразу после ареста, дома остались жена и двое детей. Суд по требованию прокурора проходит в закрытом режиме.

«Что конкретно инкриминируют, остается загадкой. Его адвокат не общается с журналистами, в итоге СМИ со слов прокуратуры сообщают что-то невразумительное. Собирал и передавал за рубеж сведения, не подлежащие разглашению. Хорошо, а что именно собирал и передавал? Пишут: фото- и видеоматериалы, фиксирующие перемещение по железной дороге эшелонов с военной техникой НАТО. Но чтобы эти фото или видео стали «сведениями, не подлежащими разглашению», человек должен быть предупрежден о неразглашении и подписать соответствующую бумагу. Я переговорил с двумя знакомыми, работающими на ж/д: говорят, никто такой бумаги не подписывал. Стратегия защиты, как я понимаю, – избегать огласки, чтобы не навредить обвиняемому. Иногда это правильно, но только не в политических или политизированных делах. Здесь огласка только в плюс», – резюмировал Линдерман в беседе с корреспондентом газеты ВЗГЛЯД.

Латвийская пресса обращалась в полицию безопасности за разъяснениями, но пресс-секретарь спецслужбы Лига Петерсоне заявила, что ведомство от комментариев воздержится. В то же время в полиции обратили внимание на то, что «у Линдермана в данном деле нет никакого процессуального статуса и, следовательно, он не имеет доступа к информации, которая позволила бы делать объективные выводы об обстоятельствах дела». В связи с этим ПБ призывает «критически оценивать высказывания Линдермана и источники, откуда он мог почерпнуть данную информацию». Со своей стороны официозное издание Diena («День») прямо попросило латвийцев «не быть полезными идиотами Линдермана».

«Селфи», афганцы и другие национальные угрозы

Возможно, Красноперову действительно навредил тот факт, что некогда он воевал в Афганистане. В Латвии к ветеранам-афганцам, которых тут насчитывается свыше трех с половиной тысяч, отношение особое.

В июле прошлого года полиция безопасности сорвала проведение их международного слета – мероприятие должно было состояться неподалеку от Елгавы под девизом: «Миру – мир, войны – не нужно, вот такой девиз у дружбы!».

Несколькими месяцами ранее издание «Независимая утренняя газета» опубликовало статью публициста Яниса Ласманиса, который призвал власти обратить самое пристальное внимание на объединения афганцев. У публициста были опасения, что «под крышей этих структур готовят почву для умов, восприимчивых к российской идеологии, готовятся, в случае необходимости, организовать помощь в деле распространения недружественных для Латвии идей».

Уже в начале текущего года в эфире латвийской передачи «Ничего личного», выходящей на телеканале TV3, был продемонстрирован сюжет, в котором утверждалось, что Москва якобы пытается использовать ветеранские общества для шпионских действий в Прибалтике. Там же прозвучала информация о том, что Красноперов был членом организации бывших воинов-афганцев «Шурави» и поддерживал контакты со своими сослуживцами, проживающими в Калининграде. А начальник полиции безопасности Нормунд Межвиетс подтвердил «попытки России использовать ветеранские организации для шпионской деятельности в Латвии».

А вот порталу BaltNews.lv удалось пообщаться с участником событий, напоминающих дело Красноперова. Елгавчанин по имени Анатолий рассказал, что в позапрошлом году тоже чуть не попал в неприятную ситуацию из-за желания сфотографировать для своего блога военную технику, которая внезапно прибыла на товарном составе на городскую железнодорожную станцию.

«Состав не был закрыт, территория никак не была огорожена, никаких запретных знаков нигде вблизи не стояло. И событие, конечно, собрало целую толпу зевак: люди, по своему обыкновению, снимали на мобильные телефоны, делали «селфи» и тут же выставляли свои «трофеи» в Сеть. Сделал фото и я, после чего ко мне подбежал военный в форме и стал требовать немедленно стереть снимок, поясняя, что объект секретный и съемка запрещена. У меня возник резонный вопрос. Если объект настолько секретный, почему его поставка и разгрузка проводится на глазах всего народа, средь бела дня на привокзальной станции, а просьбы не снимать звучат в устной форме и не подкреплены никаким документом?», – удивлялся елгавчанин.

В итоге его не арестовали, но пригрозили – если снимки появятся в интернете, будут крупные неприятности. Анатолий не внял: «Снимки я никому не пересылал, но поставил на своей страничке в открытом доступе. Не вижу в этом никакого криминала: фотографировал не на частной территории, а в общественном месте, никак не обозначенном и не огороженном. Специально почитал в интернете закон, чтобы убедиться, что я ничего не нарушил. Неприятностей не последовало, но осадок остался».