В большом, благородном и теоретически дружном семействе Европейского Союза громкий внутренний скандал с битьем посуды, киданием мебели и потоком взаимных обвинений и контр-обвинений. Премьер-министр Польши Беата Шидло неожиданно потребовала от Германии масштабной финансовой компенсации за ущерб от Второй мировой войны. Немцы сразу же категорически отказались платить.
Возможности заставить Берлин изменить свою позицию у Варшавы не имеется. Тема закрыта? Вовсе нет. Польский ультиматум Германии – это не результат случайного завихрения в беспокойных мозгах политиков в Варшаве. Речь идет не только о попытке “срубить бабла” под надуманным предлогом. Речь идет еще и о стремлении польских лидеров вернуть своей стране роль региональной супердержавы.
Польша — страна, чей политический класс страдает от двух разнонаправленных, но тесно связанных друг с другом психологических комплексов. Первый из них – комплекс национальной неполноценности, тревожное ожидание, что коварные соседи вот-вот вновь съедят тебя с потрохами. И надо признать, что родился этот комплекс вовсе не на пустом месте. История Польши со второй половины 18 века по вторую половину 20 века – это сплошная хроника унизительного для любого польского патриота иностранного доминирования.
Три раздела Польского королевства между Россией, Австрией и Пруссией ( 1772, 1793 и 1795 годы) привели к исчезновению этого государства с карты Европы. По итогам Первой мировой войны польская государственность была восстановлена. Но уже через два десятилетия основная часть территории Польши была проглочена гитлеровским третьим рейхом. В конце Второй мировой войны Советская армия освободила Польшу от немецкой оккупации. Но независимость и самостоятельность Польской Народной Республики были во многом условными понятиями – все основные решения принимались в Москве. Отсчет полной польской независимости следует вести только с 1989 года.
Второй главный польский психологический синдром – комплекс национальной суперполноценности, подчеркнутого национального превосходства. Во времена первых русских царей Польша была европейской супердержавой и имела реальные шансы подмять под себя нашу страну. В 17 веке граница между Россией и Польшей проходила совсем недалеко от Москвы — даже Смоленск до 1654 года был частью польского государства. Ну а до начала Второй мировой войны в состав Польской республики входили такие населенные пункты как нынешняя столица Литвы Вильнюс и нынешний украинский областной центр Львов.
Для польской политической элиты и значительной части польского общества все эти исторические факты не являются “преданьями старины глубокой”. Как и в России, прошлое в Польше так и не стало по-настоящему прошлым. Как метко заметил эксперт из Москвы Юрий Солозобов: “Россия и Польша постоянно идут вперед с головой, повернутой назад. Поэтому так много ям и грабель на ровном месте”. Позволю себе дополнить уважаемого эксперта – добавить еще одну причину появления в росссийско-польских отношениях такого количества “ям и грабель”. Современная Россия – страна с синдромом осажденной крепости. Мы чувствуем на нас давят на всех “фронтах” и направлениях. Что бы там ни говорили на Западе и в отдельных республиках ближнего зарубежья, у нас нет ни сил, ни стремления к экспансии. Мотивы всех действий Москвы – стремление удержать “линию обороны”, отбить натиск многочисленных конкурентов.
А вот современная Польша – это страна, которая считает, что у нее появился исторический шанс восстановить хотя бы часть ее прежнего величия и могущества. Период начиная с 1989 года был для Польши исключительно успешным. Для таких стран бывшего советского блока как Болгария Европейский Союз был злым и жестоким отчимом. Но вот по отношению к Польше он вел себя как ласковый и заботливый родитель. Польша являлась одним из самых крупнейших получателей денег Европейского Союза из так называемых структурных фондов – фондов, куда вносили средства “богатые Буратино”, главные локомотивы Европы – Франция и Германия.
Экономические и политические успехи вскружили головы политикам в Варшаве. Перекраивать карту Европы и отнимать территорию у соседей в Польше, естественно, не собирается. Но Варшава открыто стремится к роли “старшего брата” для соседних бывших советских республик, их “проводника” в мир “настоящих европейских ценностей”. Последний связанный с этим стремлением скандал – дизайн новых польских паспортов. Там изображены виды городов, которые польскими не являются – того же Львова и Вильнюса. Нагнетание напряженности в отношениях с Россией и Германией – часть той же самой стратегии. Пытаясь принизить другие государства региона, Варшава преследует цель приподнять себя.
На это накладывается еще несколько обстоятельств. Как напомнил мне Юрий Солозобов, “сейчас заканчивается льготный период, когда Польша больше получала из Европейского бюджета, чем отдавала. С 2020 года Варшаве предстоит начать отдавать эти деньги. Но население Польши достаточно быстро стареет, а много молодежи уезжает в Великобританию и Германию”. Лучшая форма защиты – это, как известно, нападение. Предъявляя финансовые претензии ведущей стране ЕС, Германии, Польша надееется выбить из Европейского Союза уступки в сфере межбюджетных отношений.
К агрессивным жестам в отношении соседей официальную Варшаву подталкивают и внутриполитические соображения. Нынешний неформальный лидер Польши Ярослав Качиньский (премьер и президент страны считаются орудиями в его руках) стремится надолго подмять под себя государственные институты и активно проталкивает выгодные ему изменения законодательства. Это наталкивается, в том числе, на громкие протесты Европейского Союза. На таком фоне Качиньскому очень выгодно сменить тему разговора и выбить козвыри из рук своих критиков. Мол, вы упрекаете меня в недемократичности? А вы, немцы, вообще наследники Гитлера, не желающие расплачиваться за то зло, которое он причинил нашей стране!
Грубо? Без вопросов. Но грубость давно не считается пороком в польской политике. Основной фишкой правящей сейчас в Польши партии Качиньского “Право и Справедливость” изначально был агрессивный национализм, помноженный на полное отсутствие самоиронии и патологическую неспособность к критической самооценке. Но вот только ли в Качиньском дело? Предыдущий лидер Польши из рядов умеренной “Гражданской платформы” Дональд Туск проводил ту же самую линию на превращение Варшавы в старшего брата для соседних стран. Другое дело, что Туск делал это красиво, элегантно и не в лоб. Качиньский к такой “тонкой работе” не способен. Вот почему стремление Польши стать региональной супередержавой стало заметно невооруженным взглядом.
Фото АР