Сегодня Евросоюз принял окончательное решение о продлении еще на полгода индивидуальных санкций против граждан и юридических лиц России. Об этом говорится в официальном заявлении Совета ЕС.
Между тем, санкционное оружие, употребленное Соединенными Штатами, а затем и Европой, против России в условиях невозможности прямого военного столкновения, становится предметом пристального изучения экспертов. Один из них — специальный докладчик Совета ООН по правам человека Идрис Джазаири попытался оценить эффект санкций для обеих сторон. Свои выводы он изложил в докладе, представленном на 36-й сессии Совета в Женеве.
Потери российской экономики Джазаири оценил в 1% от ВВП. «После переваривания последствий „нефтяного шока“ разница между фактическими и потенциальными показателями ВВП за 2017 год составляет, по данным Международного валютного фонда, примерно 0,8%», — пояснил эксперт свой вывод.
Однако обывателю все эти проценты мало о чем говорят. Гораздо более наглядны абсолютные цифры, приведенные Джазаири. Причем, он сравнивает Россию не с США, а с Евросоюзом, который сам страдает от необходимости идти в фарватере Вашингтона в ущерб себе, а значит может однажды сменить свою линию. Так вот, с момента введения санкций экономика ЕС потеряла свыше 100 млрд долларов против 55 млрд долларов у России.
При этом Джазаири довольно абсурдно суммирует потери обеих конфликтующих сторон и заявляет, что полученные 150−155 млрд долларов в три раза превышает ВВП Эфиопии. Означает, ли это, что стороны должны устыдиться бессмысленных потерь перед лицом вечно голодающего третьего мира — непонятно.
Конечно, российские потери по-разному отразились на уровне жизни разных групп населения. В первую очередь они ударили по наиболее уязвимым: пенсионерам, женщинам трудоспособного возраста и детям от 7 до 16 лет, отмечает эксперт. Что же, любой кризис, любой удар по экономике страны не щадит в первую очередь слабых, увеличивает число бедных. Сильные же порой еще и зарабатывают на подобных событиях.
В целом же, вывод, который делает Джазаири, состоит в том, что западные, особенно европейские, санкции оказались контрпродуктивны, ударив по их инициаторам сильнее, чем по основному объекту — России. Недаром, по данным опроса Российско-Германской внешнеторговой палаты, 97% представителей германского бизнеса оценивают последний американский закон о санкциях отрицательно. Бюргеры умеют считать свои деньги.
Нивелировать негативное влияние санкций для России позволила эффективная экономическая политика: введение плавающего курса рубля и увеличение доли государственного сектора, отмечает докладчик. Об успехе противодействия санкционному режиму свидетельствует, по его мнению, выросший на 15% за последний год курс рубля по отношению к доллару.
Проведенное Джазаири исследование призвано обосновать создание под эгидой СБ ООН специальной компенсационной комиссии, которая будет рассматривать претензии жертв односторонних санкций. Также будет создан «реестр односторонних принудительных мер, способных оказать воздействие на права человека».
Эксперт Российского иниститута стратегических исследований Николай Трошинверит, что рано или поздно Европа из соображений выгоды откажется от того, чтобы идти в форватере санкционной политики США.
— Мне представляется, что озвученные в докладе цифры, соотношение потерь России и Европы, отражают реальное положение вещей. Дело в том, что Россия смогла частично за счет введения контрсанкций, частично за счет разворота на восток в значительной степени компенсировать потери от охлаждения партнерских отношений с европейскими странами.
Но самое главное — как показывают исторические примеры, попытка введения санкций против одной из стран, во-первых, оборачивается против той страны, которая эти санкции инициирует, так как она не может избежать ущерба и оказаться над схваткой. А во-вторых, санкции, как правило, не достигают тех целей, ради которых они вводятся. Потом они становятся обузой, от них вроде бы надо отказываться, но поскольку цели не достигнуты, их продолжают придерживаться.
— Приведите, пожалуйста, такой пример…
— Всем известная история, когда Наполеон боролся с Англией и придумал континентальную блокаду, которая должна была задушить Англию, лишив ее возможности поставлять товары на европейский рынок. Но Лондон тогда нашел обходные пути: и торговли с Европой, и другие рынки сбыта, в частности, американский для своей продукции. В конце концов, Наполеону пришлось отказаться от этой системы, предусматривать какие-то изъятия и т. п. Есть и другие примеры.
— Можно ли сказать, что потери Европы от санкций свидетельствуют о том, что в досанкционный период российская экономика фактически недополучала, не зарабатывала какие-то средства, потому что на нашем рынке были иностранцы, а не свой, российский, бизнес или госкомпании?
— Я бы не делал такой вывод. Мы бы все равно, пусть и медленнее, все равно начали бы задействовать свои внутренние ресурсы. Просто через такие шоковые вещи, как санкции, это произошло гораздо быстрее, чем обычно.
— Положа руку на сердце, европейские санкции, случившиеся вслед за американскими, — это политический вопрос, имеющий экономическую цену. Теряя сейчас миллиарды, Запад как система стратегически все равно рассчитывает выиграть, как выиграл в свое время у СССР. И эта победа будет иметь для него экономическую цену тоже. В их действиях есть логика…
— Думаю, здесь ситуация, когда эту ношу нести тяжело, но бросить жалко. Европейцы, отказываясь прислушиваться к доводам российской стороны, загоняют себя в тупик. Чем дальше, тем сложнее сказать нет. Возможно, ситуация изменится со сменой политических режимов, которые будут происходить в Европе, и они перестанут настолько следовать политике Вашингтона.
Однако, профессор МГИМО, д. э. н. Татьяна Исаченко напомнила, что при всей важности российского рынка американский рынок для Европы еще важнее.
— Например, немецкий бизнес, работающий в России, с самого начала был негативно настроен к санкциям. Да, все считали, что Украину им надо спасать, но не такой ценой, как разрыв отношений с Россией. Но надо понимать, что немецкий бизнес, который связан с Россией, несопоставим с бизнесом, который «завязан» на американский рынок.
То есть цифра в 97 процентов выступающих против санкций немецких компаний впечатляет только потому, что они близкие нам, России. Действительно, кто в России не знает «Сименс» и кто в «Сименс» не знает Россию. Конечно, для этой компании наш рынок им очень выгоден. Но ведь в Германии есть масса других компаний. И среди них многие связаны именно с Америкой.
Есть много сфер, где мы просто «ничтожные», в смысле маленькие, партнеры. Например, робототехника, информатизация и т. п. Кстати, Германия сейчас — единственная из развитых стран, кто растет с высокой динамикой. Остальные растут недостаточными темпами.
Достаточно посмотреть долю в мировой торговле. До падения цены на нефть у России было 2,1 процент, а у США 18 процентов. Разница на порядок. Потерять рубль, да, обидно, но потерять двадцать рублей еще обиднее. Поэтому наше значение для Германии и значение американцев несопоставимо. Кроме того, американцы по-прежнему определяют мировую политику.
По мнению бывшего заместителя генерального секретаря ООН Сергея Орджоникидзе, попытка создать при ООН инстанцию для рассмотрения жалоб жертв односторонних санкций, скорее всего, потерпит неудачу.
— Если Совет ООН по правам человека одобрит доклад Джазаири, он может передать его уже в Совет безопасности. Санкции — это именно его прерогатива. Совбез всякий раз рассматривает обращения к нему как государств, так и органов ООН. То есть, по ооновским правилам все замыкается на Совет безопасности. Но там Соединенные Штаты будут категорическим противником, я думаю.
Фото Global Look Press