Представитель ЕС в России Вигаудас Ушацкас рассказал о своем разговоре с Владимиром Путиным, в котором российский президент пытался узнать причины эмоциональных выпадов литовского президента против себя. Это не просто забавная история – из нее можно почерпнуть куда больше поводов для размышления, нежели рассчитывал литовский дипломат.
Мифология, развивающаяся вокруг личности российского президента, пополнилась очередным апокрифом.
Посол (а вернее, глава представительства) Евросоюза в России, литовский дипломат Вигаудас Ушацкас рассказал о кратком разговоре, некогда состоявшемся у него с Владимиром Путиным.
В изложении дипломата эта история выглядела следующим образом: «Мы в лифте ехали после переговоров. В лифте (были) только президент Еврокомиссии (Жозе Мануэль) Баррозу, президент Путин, я и пара охранников». Ушацкас пояснил, что разговор с российским президентом был настолько «жестким и сложным», что ему казалось, что «лифт ехал не 40 секунд, а 40 минут».
«Не было никакой обоюдной симпатии, – продолжил Ушацкас. – И вдруг президент Путин поворачивается ко мне и говорит: «Чего она на меня все время гонит?»
Не ожидавший вопроса дипломат уточнил, кого именно Путин имеет в виду, тот ответил, что речь о президенте Литвы Дале Грибаускайте.
Ответ со стороны Ушацкаса последовал весьма эмоциональный: «Ну как на вас не гнать, если вы тут угрожаете Украине, угрожаете Литве, ввели уже санкции в отношении литовского экспорта, сельскохозяйственной продукции. Что нам еще делать?»
Несмотря на забавность (если не сказать анекдотичность) рассказанной истории, она демонстрирует интересный фактор, играющий не последнюю роль в современной международной политике.
Из рассказа Ушацкаса следует, что Владимир Путин задал ему свой вопрос не в шутку (например, стремясь разрядить напряженную атмосферу), а абсолютно всерьез.
Регулярные жесткие и весьма эмоциональные высказывания Дали Грибаускайте против лично Владимира Путина давно уже стали привычными. Надо полагать, что за закрытыми дверями в узком кругу сильных мира сего литовский президент еще менее сдержанна. Однако в России ее слова в основном вызывают ироничную и даже насмешливую реакцию.
Вопрос же российского президента, да еще заданный всерьез, обнажает, что Путин действительно пытался понять, что стоит за эмоциональными высказываниями литовского президента в его адрес. А это, в свою очередь, показывает качественно разные подходы к внешней политике в Кремле и в Вильнюсе.
Фактура российско-литовских отношений хорошо известна. Отношения между странами сложные и напряженные, и уже давно. Стороны обмениваются недружественными жестами в разных сферах – от энергетической до военной.
Причины такого положения вещей хорошо известны, но в данном случае они даже и не важны. Принципиальным является просто сам факт сложных и откровенно недружественных отношений двух стран, что, разумеется, влияет на решения и действия властей обоих государств.
Путин ввел санкции против Литвы (а вернее, против всего ЕС) не потому, что ненавидит эту страну и ее президента. А потому, что данный шаг наилучшим образом (по рациональному расчету круга лиц, обсуждавшего данное решение на стадии его подготовки) соответствовал интересам России в имевшихся на тот момент обстоятельствах. И продолжает соответствовать по сей день, отчего Россия продолжает данную линию в своей политике.
В этом нет ничего, требующего эмоционального вовлечения и бурной реакции, тем более против руководителей другого государства. Это государственная политика – и ничего личного.
Соответственно, легко предположить, что регулярные выпады литовского лидера против российского президента в глазах Владимира Путина выглядят несколько странно и нуждаются в прояснении их природы. В конце концов, возможно, российский лидер когда-нибудь – даже не желая того – лично задел Грибаускайте. В качестве похожего примера можно вспомнить известный случай, когда собака Путина напугала Ангелу Меркель, что в какой-то момент не лучшим образом повлияло на их отношения. Если имел место похожий случай с Грибаускайте, возможно, именно он спровоцировал многочисленные публичные нападки на него литовского президента.
Однако, как бы то ни было, с ее стороны речь идет о проявлении нервной – и очень женской – несдержанности.
В суровом мире большой политики, где требуется сильная воля, холодная голова и железные нервы, гендерная слабость литовского президента наносит ущерб не только ей и ее стране, но и самой идее присутствия женщин на самых высоких государственных постах.
Однако забавнее даже другое.
Дело в том, что ответ Ушацкаса, данный им Владимиру Путину, усугубил эту ситуацию. Из всех возможных вариантов ответа литовец выбрал наихудший.
Вместо того, чтобы, например, свести все к шутке, он фактически заявил, что поведение Дали Грибаускайте является естественным и правильным. То есть сообщил Владимиру Путину, что женская нервность и публичная истеричность являются нормой для литовской политической элиты.
Сомнительное достижение для дипломата, надо признать.