12 октября исполнилось 50 лет с момента погрома в Слуцке. Осенью 1967 года в этом провинциальном городе произошли беспорядки, более характерные для времён Дикого Запада, чем для размеренной брежневской эпохи. Жители города потребовали выдать им преступника для того, чтобы самим наказать его. А когда это не удалось, попытались совершить правосудие своими руками. Итогом стала гибель местного судьи, милиционера и сгоревшее дотла здание городского суда.
Оглавление:
«Культурный» отдых
Главным виновником произошедших событий оказался местный чиновник, член Коммунистической партии Геннадий Гапанович. Он занимал достаточно видное место в городе — возглавлял отдел культуры местного горисполкома. Выражаясь современным языком, был директором Департамента культуры администрации города. Слуцк — город не очень большой, в те времена его население не превышало 40 тысяч жителей. Тем не менее, как ни крути, он был представителем власти.
Гапанович, как и положено деятелю культуры (пусть и чиновнику) писал стихи. Именно он был автором популярной городской песни, которая часто исполнялась на городских праздниках. Но вот с культурным времяпрепровождением у Гапановича что-то не заладилось. В один из апрельских дней 1967 года он вместе со своим дальним родственником устроил алкогольные возлияния в своей квартире.
Как раз в тот же день аналогичным способом коротал время рабочий местного ремонтно-строительного управления Николаевский. Чтобы согреться, он зашёл в подъезд одного из домов, где и продолжил выпивать. Как раз в это время Гапанович и Сытько вышли на лестничную клетку, чтобы покурить и развеяться. И увидели на лестнице нетрезвого Николаевского.
Поскольку оба мужчины также были под градусом, они начали агрессивно выгонять загулявшего рабочего. В результате словесной перепалки завязалась драка. Гапанович и Сытько, пользуясь своим преимуществом, столкнули Николаевского с лестницы. В результате падения он получил травму шеи. Однако, не успокоившись на этом, мужчины вывели его на улицу и побили. После этого все разошлись по домам. Только Николаевский до дома не дошёл, возле фонтана в городском парке он потерял сознание. Там его тело и нашли на следующий день. Николаевский страдал от язвы желудка, и в результате избиения она открылась. Помощь оказать было некому.
«Мажор» убил работягу
Слуцк — город небольшой. В таких местах слухи всегда разлетаются очень быстро и имеют большое значение. Само по себе происшествие было обычной бытовухой. Ничего из ряда вон выходящего. Пьяные мужчины поссорились, подрались, один из них умер. Даже в относительно тихие брежневские времена такое происходило с настойчивой регулярностью.
О криминальных происшествиях в те времена распространяться было не принято. Но и утаить гибель рабочего в маленьком городке было невозможно. В итоге место официальной информации заняли слухи, плодившиеся с удивительной быстротой.
Пошла молва о том, что рабочий Николаевский был жестоко зарезан. По другой версии, его задушили. По третьей — забили до смерти. Слухи постоянно изменялись, но объединяло их то, что никто не верил в трагическую случайность.
Новое измерение конфликту придала личность главного подозреваемого. Гапанович занимал высокий пост в городском исполкоме. Это автоматически переводило конфликт из разряда пьяной бытовухи в почти что классовое противостояние. Чиновник-номенклатурщик против пролетария. Мажор против работяги. Такие сюжеты неизменно вызывают самый широкий отклик даже в наше время.
Как только стало известно о подозреваемом, личность «мажора» (28 лет, а уже начальник в горисполкоме) стала приобретать демонические черты. Слухи возникали — один причудливее другого. О будто бы имевшей место вендетте между семьями Гапановичей и Николаевских. Якобы Гапановичи в годы оккупации служили немцам, а Николаевские были партизанами и с тех пор и началась их вражда. И первые пообещали отомстить вторым, когда придёт время. И что гибель брата Николаевского (незадолго до описываемых событий он выпал из окна) была не случайной и к ней тоже приложили руку Гапановичи.
«Отцы города» растерялись
Чем ближе подходило время суда, тем сильнее накалялась атмосфера. 10 октября состоялось первое заседание. В этот день к двухэтажному деревянному зданию, где проходил процесс, пришла внушительная группа поддержки, отчаянно сопереживавшая родственникам жертвы. Здание суда было очень маленьким и вмещало не более нескольких десятков человек. Больше просто не требовалось, поскольку все резонансные дела, которых было не очень много, рассматривались в минском суде. А в этом деле пока ещё ничто не предвещало резонанса.
Масла в огонь подлил отец жертвы. Он попросил отвод судей, а также передачу дела в минский суд. По его мнению, в маленьком городе, где все друг друга знают, было трудно обеспечить справедливый суд, учитывая социальный статус обвиняемого, напрямую связанного с «отцами города».
Однако судьи отказали в этом. Для них дело было элементарным — пьяная бытовуха, дело простое, всё ясно, совершенно незачем беспокоить Минск, который разбирает гораздо более сложные дела. Но для собравшихся на улице это стало сигналом того, что судьи замыслили вопиющую несправедливость. Ведь если они не хотят отдавать дело в Минск на беспристрастный суд, значит совершенно точно планируют «отмазать мажора».
Собравшиеся у здания суда решили, что единственным способом помешать несправедливости станет участие в процессе в роли зрителей. Однако городской суд был не в состоянии вместить всех желающих, которых уже собралось более сотни. Погасить страсти ещё было возможно, но этого никто не сделал. Партийное руководство города решило не идти на поводу у крикунов и отказалось переносить заседание в более просторное помещение. Кроме того, никто из «отцов города» не вышел к толпе, чтобы разъяснить ситуацию и попытаться опровергнуть слухи, которые разжигали страсти. Отказали даже в установке громкоговорителя, который транслировал бы на улицу судебное заседание.
А недовольные горожане снова истолковали это как признак готовящейся несправедливости. Мало того, что отказали в переносе суда в Минск, так ещё и не пускают людей на суд, чтобы по-тихому сделать своё дело и оправдать преступника. В результате на второй день суда ситуация повторилась, но уже в больших масштабах. Толпа, пришедшая к зданию суда, была уже более многочисленной. Но и на этот раз ситуацию удалось оставить под контролем. После заседания толпа разошлась.
Выдайте нам коммуниста
Поначалу казалось, что на третий день страсти поутихли. С утра к зданию суда пришли только самые стойкие из группы поддержки — несколько десятков человек. Но всё изменила случайность, после которой ситуация вновь накалилась до предела.
Обвиняемый Гапанович приехал на процесс в костюме и галстуке. К тому же приехал не в автозаке, а на машине скорой помощи (автозак в то утро увёз в Минск другого заключенного). Это было истолковано собравшимися как свидетельство того, что он сегодня будет отпущен. Если до этого кто-то и сомневался в том, что «ворон ворону глаз не выклюет», то теперь все сомнения отпали.
Толпа стала заводиться. Прохожим и случайным зевакам объясняли, что сейчас в суде «отмазывают коммуниста-душегуба, убившего работягу». Толпа росла не по часам, а по минутам. Вместе с численностью росла и её агрессия. Собравшиеся у здания суда стучали в окна и кричали в форточки, требуя казнить коммуниста-убийцу, в противном случае обещая расправиться с ним. Толпа задирала свидетелей, прибывавших на процесс, а некоторых даже пыталась не пускать в здание.
Теперь уже обеспокоенные судьи связались с милицией, однако городского начальника не было на месте, он уехал в один из колхозов. Судьи решили закончить работу суда пораньше, пока не завершилась рабочая смена и толпа ещё больше не увеличилась.
К зданию суда кто-то заботливо привёз водку. Толпа начала пьянеть и перешла к активным действиям. Они заблокировали здание суда, не выпуская никого до тех пор, пока им не выдадут «коммуниста-убийцу» на «народный суд».
Тем временем закончился трудовой день и к протестам присоединились ехавшие с заводов рабочие. За считаные часы толпа выросла до огромной цифры. По примерным подсчётам — до трёх тысяч человек. Колоссальная цифра для 40-тысячного города. Среди «борцов с несправедливостью» были представлены все слои общества: бродяги с уголовным прошлым, добропорядочные пролетарии — отцы семейств, пенсионеры, женщины, даже дружинники! Вечером толпа остановила грузовики, которые везли старшеклассников с колхозных работ. Некоторые несовершеннолетние присоединились к протестам. Здание суда начали забрасывать овощами из этих грузовиков. Булыжную мостовую стали разбирать на камни, а заборы в окрестностях — ломать на дубинки.
К этому времени в Минске уже знали о ЧП в Слуцке и в город направлялся отряд внутренних войск. Однако на месте выяснилось, что военных явно недостаточно для того, чтобы разогнать такую толпу без применения спецсредств.
Было решено испробовать новинку — слезоточивый газ хлорацетофенон, более известный как «Черёмуха». Он совсем недавно поступил на вооружение МВД СССР. Благодаря газу удалось вызвать непродолжительную заминку в толпе, которая расступилась. В создавшийся коридор сумел проскочить водитель автозака, подъехавший ранее, который вывез подсудимых. Гапановичу для конспирации отдали милицейскую форму старшего лейтенанта Станислава Татура, начальника местного КПЗ. Машину провожал град булыжников. Один из камней попал в водителя, но тот справился с управлением.
Разъярённая толпа, пришедшая в себя после газовой атаки, решила ответить солдатам, которые пытались удержать оцепление вокруг здания суда. У военных не было никаких средств защиты и спецсредств, так что ответить было нечем. Их закидывали камнями, били палками, а женщины бросали песок в глаза. Появились первые раненые.
Почуяв запах крови, толпа начала атаковать здание суда, считая, что Гапанович всё ещё находится там. Несколько умельцев пробежалось до стоявших неподалеку автомобилей, слив бензин из бензобаков в бутылки. Этими импровизированными «коктейлями Молотова» начали забрасывать деревянное здание суда, в котором ещё оставались люди. А кто-то забрался на второй этаж, разлил там бензин и поджёг.
Оставшиеся в здании люди начали прыгать из окон. Двое милиционеров сумели спастись, они не интересовали толпу. Третьим выпрыгнул лейтенант Татур, ранее отдавший форму Гапановичу. Поскольку он был без формы, пьяная толпа решила, что это и есть Гапанович и его начали зверски избивать. Прежде чем кто-то узнал в нём милиционера, а не преступника, он уже был сильно избит. По другим данным, Татура нашли в здании, где рыскали разъярённые линчеватели в поисках Гапановича. Решив, что это он и есть, его избили и выбросили из окна.
В здании осталась только судья Алексеева, которая не смогла покинуть горящее помещение и погибла в огне. Приехавшим пожарным не позволили тушить огонь, заблокировав машины и перерезав пожарные шланги. Дождавшись, пока здание будет полностью охвачено огнём, толпа буднично разошлась, полагая, что «народный суд» свершён и Гапанович погиб в огне.
Разбирательства
На следующий день начались разбирательства по скандальному ЧП. В партии были настроены серьёзно. Шутка ли, меньше чем через месяц предстояло грандиозное празднование 50-летия Октябрьской революции, а тут толпа трудящихся пыталась линчевать коммуниста и сожгла суд.
Первыми полетели головы «отцов города» за то, что не предотвратили это ЧП. Секретарь горисполкома и секретарь райкома были сняты со своих постов. Начальника РОВД (уехавшего в день событий в колхоз) и прокурора также сняли с постов и дополнительно исключили из партии. Остальные чиновники отделались строгими выговорами. Новому начальству было настоятельно рекомендовано усилить воспитательную работу с гражданами. Также подверглись наказаниям руководители силовых и судебных ведомств Минской области — за «политическую близорукость».
Итог событий в Слуцке был неутешителен. Погибли судья Алексеева и начальник местной КПЗ Татур. Кроме того, от инфаркта умер заместитель главного милиционера города. Семь солдат получили тяжёлые травмы в результате столкновений с толпой. Ещё три десятка отделались более лёгкими повреждениями. Здание суда было полностью уничтожено.
Всего по делу о беспорядках к ответственности было привлечено около 70 человек. Неприятным открытием стало то, что большая часть участников беспорядков — добропорядочные пролетарии, пенсионеры и подростки. Встречались даже дружинники, чьей обязанностью, наоборот, была охрана порядка и закона. В СССР не так уж редко происходили массовые беспорядки, но вина за них всегда возлагалась на уголовный и хулиганствующий элемент. В слуцких событиях подобные люди также присутствовали, но в незначительных масштабах.
Большая часть привлечённых, за которыми не числилось серьёзных преступлений, была наказана в административном порядке. Кого-то исключили из партии, оштрафовали или отправили на общественные работы. 17 человек, которых следствие посчитало наиболее активными зачинщиками и участниками беспорядков, стали фигурантами уголовных дел. Двое из них были приговорены к смертной казни. Оба принимали непосредственное участие в организации поджога здания. Остальные подсудимые получили различные сроки заключения в диапазоне от трёх до пятнадцати лет.
Что касается Гапановича, послужившего катализатором этих событий, то он также был осуждён. Его приговорили к восьми годам лишения свободы. После освобождения он в Слуцк уже не вернулся, осев в другом городе.