Большинство граждан Российской Федерации не готовы видеть женщину на посту президента страны. Такие данные содержатся в новом опросе «Левада-Центра» *, который был проведен в сентябре.
Участие женщин в политике как таковое одобряет 71% опрошенных, хотя интересно, что по сравнению с 2006 годом серьезно изменилось соотношение тех, кто уверен в этом и тех, кто считает, что «скорее одобряет» политическую активность женщин (23% к 48% в 2017 году против 40% к 35% в 2006).
Схожая динамика прослеживается и в вопросах о занятии женщинами высоких государственных постов. В целом 60% респондентов хотели бы, чтобы в России женщины занимали высшие госпосты наравне с мужчинами. Но доля людей, определенно желающих этого, сократилась с 35% в 2006 до 16% в 2017.
Еще меньше россияне оказались готовы к женщине-президенту в ближайшие 10−15 лет. Определенно хотят этого всего 11% опрошенных, «скорее да» — 23%. С выбором кандидатур у респондентов также возникли проблемы. На просьбу назвать женщин-политиков, которые могли бы претендовать на президентское кресло, около трети респондентов заявили, что таких вообще нет, а две пятых затруднились ответить.
Первое место в этом своеобразном рейтинге заняла председатель Совета Федерации ФС РФ Валентина Матвиенко, которая набрала 6,1% голосов. На втором месте с 1,4% оказалась Ирина Хакамада, которая неоднократно говорила, что не собирается возвращаться в большую политику, а на третьем — официальный представитель МИД РФ Мария Захарова.
Остальные «кандидатки» показали результат в районе статистической погрешности. Так, Ирина Яровая, Валентина Терешкова, Оксана Дмитриева набрали 0,5−0,6%. Фамилию телеведущей и журналиста Ксении Собчак назвали 0,4% опрошенных.
Тем интереснее, что в последнее время ряд СМИ именно Собчак стал называть едва ли не главным оппонентом Владимира Путина на предстоящих президентских выборах. Как уже писала «СП», все началась с публикации в издании «Ведомости», в которой со ссылкой на неких инсайдеров говорилось о том, что в Администрации президента решили сделать ставку на Собчак. Сама ведущая все связи с АП опровергла, а вот свое возможное участие в выборах так категорично отрицать не стала, написав, что «когда и если» решится на это, то сама сообщит общественности.
14 октября Русская служба «Би-би-си» сообщила, что Ксения встречалась с Владимиром Путиным, для того, чтобы взять у него интервью для фильма об Анатолии Собчаке, но после ухода съемочной группы осталась поговорить с президентом наедине, что породило новую волну слухов о ее участии в избирательной кампании.
Все это вызвало нешуточное волнение в среде оппозиции и условной либеральной общественности. Ксению начали обвинять в том, что она пытается отобрать голоса у будущего демократического кандидата. Сначала Алексей Навальный заявил, что телеведущая решила участвовать в «омерзительной игре под названием «давайте притащим на выборы либеральное посмешище», а ее взгляды назвал «людоедскими». Затем бизнесмен Евгений Чичваркин обвинил Собчак в «договорном матче» с властью и нецензурно высказался в ее адрес, чем заслужил не менее жесткий ответ ее супруга, актера Максима Виторгана.
Но пока либеральная среда и интеллигенция занимает места в лагере «за» и «против» ведущей, выясняется, что широкая общественность не горит желанием видеть женщину вообще и Ксению Собчак в частности во главе государства.
Автор исследования, научный сотрудник «Левады» Екатерина Кочергинасчитает, что «довольно значительная и устойчивая поддержка участия женщин в политике и желание видеть женщин на руководящих постах расценивается нами как отголосок советской установки на „равенство“, что вовсе не означает реальных подвижек и реальную, общественную поддержку участия женщин в политике». Она не исключает, что идея о выдвижении женщины в президенты действительно идет с подачи правящей элиты, чтобы создать запрос на «видимую» конкуренцию.
«Запроса на реальную конкуренцию, идущего „снизу“, в обществе нет. Поэтому появление, в этом избирательном цикле, женщины — независимой кандидатки в президенты, люди считают нереальным, равно как и появление независимого кандидата мужчины, но даже если такие политические фигуры появятся, то сегодня они не могут рассчитывать на широкую общественную поддержку», — подытоживает автор.
В интервью «Свободной прессе» Екатерина Кочергина пояснила, что провести исследование ее побудила публикация в «Ведомостях», а также почти одновременные запросы нескольких журналистов, не связанных с этим изданием, о том, может ли женщина претендовать на президентское кресло и какая именно. На деле же такая постановка вопроса не совсем верна — дело не в гендерной принадлежности, а в том, от какой политической силы выдвигается кандидат, будь то мужчина или женщина.
— Наши данные не дают прямого и четкого ответа на вопрос о том, почему снизилось число людей, которые однозначно поддерживают участие женщин в политике. Могу высказать личное мнение, которое не обязательно совпадает с позицией «Левада-Центра». Мне кажется, это может быть связано с тем, что в последнее время в России начался некоторый разворот к патриархальным ценностям и более «мачистской» культуре. Она не подразумевает участие женщин в политике. В ней женщины играют роль хранительницы очага, матери, занимаются хозяйственными вопросами, но не политикой и международными отношениями. Хотя все это мы можем только предполагать, наши данные напрямую об этом не говорят, и эту гипотезу еще нужно проверить.
— Почему несмотря на то, что 60% хотят видеть женщин на высших государственных постах, эта тенденция не распространяется на должность президента?
— Это лучше всего объясняется тем фактом, что у нас есть Владимир Путин, и он доминирует во всех опросах общественного мнения о политиках вообще и выборах в частности. Так получилось, что кандидатура президента одна-единственная, и пока есть Владимир Путин, других альтернатив не возникает.
Второй интересный момент в том, что женщины, которые, безусловно, присутствуют в общественной жизни и часто занимаются тяжелейшими и острейшими вопросами российского общества, начиная от паллиативной медицины и заканчивая защитой прав военных или заключенных, почему-то не находят поддержки общественного мнения. По большому счету, они обществу не известны, а если известны, то не рассматриваются, как потенциальные кандидаты на пост президента.
— То есть, в обществе запроса на женщину-кандидата нет?
— В последнее время нам часто задают такие вопросы. Мой ответ в том, что если женщина-кандидат появляется, она получает ровно ту поддержку, которая есть у выдвинувшей ее партии. Грубо говоря, если бы Валентина Матвиенко пошла в президенты от «Единой России», она получила бы всю ту политическую поддержку, которая есть у этой партии. Если это будет Оксана Дмитриева, она получит избирателей Партии Роста.
Мне сложно сказать, как в этом списке оказалась Ксения Собчак. Думаю, это связано с тем, что она достаточно известная фигура для россиян, причем известность пришла к ней еще до начала политической активности. Если рассматривать ее, как политика, она с 2011—2012 годов принимала участие в протестах оппозиции, в работе ее Координационного совета, затем продолжила деятельность на «Дожде», где занималась освещением политических событий. Последние лет пять она активно нарабатывает свой политический и околополитический багаж, это нельзя не признать.
Старший преподаватель кафедры социальной технологии МГГУ им. Шолохова Константин Шадров, в свою очередь, считает, что дальше саморекламы история с выдвижением Ксении Собчак в президенты не зайдет, хотя не исключает, что в будущем женщина-кандидат сможет успешно проявить себя на выборах.
— Мне кажется, что в случае с Ксенией Собчак мы видим банальный пиар. Это паразитизм на авторитете более мощной фигуры. Если начать ее критиковать, ругать, ставить себя на одной доску с ней, у части аудитории может сложиться субъективное впечатление, что это равноценные фигуры, представители одной весовой категории, которые в самом деле могут конкурировать между собой. Хотя по факту между этими персонами может быть пропасть.
Я считаю, что мы видим попытку поддержать свою популярность, которую потом можно конвертировать в какие-то дивиденды, как материальные в виде роста узнаваемости и гонораров, так и психологические. Это самореклама, которой не стоит придавать серьезного значения.
Что касается мнения россиян по поводу участия женщин в политике в принципе, мне кажется, что это не запрос на будущее, а оценка того, насколько текущая политика отождествляется с мужским началом.
— Что это значит?
— Со времени проведения предыдущих опросов политика Российской Федерации стала восприниматься, как более «мужская», что вполне объяснимо. В ней произошли значимые события: это и операция наших ВКС в Сирии, и косвенное, но жесткое участие в происходящем на Украине, и противостояние с Западом.
Да и в целом политика стала более жесткой, в ней преобладают однозначные оценки, а не уступчивость, уклончивость. Не то, чтобы это новая тенденция, но в последние годы она вышла на другой уровень. Мы видим более четкое позиционирование своих интересов, высказывание мнения без подстройки под кого-то. Наверное, в общественном сознании все это оценивается как более мужской характер политики в целом.
— Значит, общество в принципе не готово видеть женщину-президента в ближайшем будущем?
— Запросы — во многом штука неопределенная. Массовое сознание инертно и отображает не то, что хочет в будущем, а то, что накопилось к настоящему моменту. Готовность воспринять женщину в качестве политического лидера — вопрос открытый. Если женщина-политик будет соответствовать ожиданиям народных масс и сможет создать хороший образ в массовом сознании, общество ее примет, почему бы и нет.
Отраженная в опросе тенденция — это ведь не финальная точка, не запрет на участие в политике. Это, скорее, исходная точка, с которой придется стартовать женщине, которая захочет пойти в президенты. Просто ей будет сложнее, придется доказывать или что женский стиль политики может быть не менее эффективным, чем мужской, или что она тоже может быть «мужчиной» в политическом смысле.
*АНО «Левада-Центр» внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.
Фото ТАСС
Полную хронику событий новостей России за сегодня можно посмотреть (здесь).