Темпы зарубежного кредитования России достигли досанкционного уровня. Это следует из статистики Банка международных расчетов (Bank for International Settlements, BIS), опубликованной в четверг, 19 октября.
Согласно данным BIS, во втором квартале 2017 года объем кредитов отечественным компаниям, банкам, гражданам и государству из-за рубежа вырос на $ 3,56 млрд. по сравнению с первым кварталом.
Последний раз быстрее трансграничное кредитование российских резидентов росло в первом квартале 2013 года — сразу на $ 28,3 млрд. Но затем четыре с лишним года — 15 кварталов подряд — этот показатель падал. В результате объем зарубежного кредитования сократился на $ 107 млрд. И первый рост — на $ 2 млрд. — был зафиксирован только в первом квартале 2017 года.
Поясним: трансграничное кредитование учитывает совокупную задолженность российских резидентов по займам, долговым ценным бумагам и депозитам перед банками 30 стран. И сокращение кредитования РФ, без сомнения, связано с санкционным режимом.
Секторальные ограничения, которые действуют с середины 2014 года, лишили российские компании доступа к долгосрочному финансированию. Даже банки, не входящие в европейские и американскую юрисдикции, боятся кредитовать российский бизнес, потому что не хотят проблем с европейскими и американскими регуляторами.
Но видимо тот факт, что экономика РФ вышла из рецессии, поспособствовал росту интереса зарубежных банкиров к российскому рынку. Санкции по-прежнему сдерживают приток инвестиций, но ограничения распространяются не на все отрасли.
По мнению ряда аналитиков, это признак того, что даже в условиях санкций возможно развивать экономику РФ путем привлечения зарубежных инвестиций. Трансграничное кредитование является одним из показателей эффективности такой стратегии. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на динамику трансграничного кредитования Китая. По данным BIS, с 2009 года Поднебесная наращивала объем зарубежных займов, который достиг пика в сентябре 2014 года ($ 1,1 трлн.) и только после этого начал снижаться.
Что стоит за показателями трансграничного кредитования РФ, означают ли они, что отечественную экономику все же можно модернизировать на деньги Запада?
— Во втором квартале 2017 года у России начались особые отношения с рядом стран, которые могли обеспечить прирост кредитования, — отмечает председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова, профессор кафедры международных финансов МГИМО (У) Валентин Катасонов. — Например, с богатым Катаром, который оказался в изоляции, а мы его политически поддержали. В августе государственный министр по вопросам обороны Катара Халид бен Мохаммад аль-Аттыйя заявил, что Катар готов закупить у России технологии производства систем ПВО. Военно-политическое сотрудничество могло еще раньше позитивно сказаться на объемах кредитования катарскими банками российских резидентов.
Наблюдалось и сближение России с Саудовской Аравией. В результате в октябре король Сальман бен Абдель-Азиз аль-Сауд посетил Москву и встретился с президентом РФ Владимиром Путиным. Итогами этой встречи стали не только договоренности о поставках зенитных ракетных систем С-400. Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) подписал соглашение о создании новых фондов с суверенным фондом Саудовской Аравии — Public Investment Fund (PIF). Сейчас активы саудовского фонда оцениваются в $ 183 млрд., однако их объем уже в следующем году может вырасти до $ 2,5 трлн. вследствие готовящегося IPO Saudi Aramco. РФПИ совместно с PIF и нефтяной компанией Saudi Aramco планируется создать энергетический инвестфонд на $ 1 млрд., который будет инвестировать в компании в области нефтесервиса и сопутствующих услуг.
Все это означает, что зарубежные страны, при удобном случае, нарушают санкционный режим, в том числе в кредитной сфере. При этом Вашингтон и здесь проводит политику двойных стандартов: одних нарушителей предпочитает не замечать, а другим спуску не дает.
В итоге получается, что кредитные санкции на деле дырявые.
— Можно ли говорить, что рост трансграничного кредитования станет теперь устойчивым трендом?
— Думаю, нет. Надо понимать: рост кредитования, который зафиксировал Банк международных расчетов, произошел до начала августа, когда президент США Дональд Трамп подписал закон о новых санкциях против России, Ирана и КНДР.
Новый пакет серьезно ужесточил ограничения для американских банков по финансированию подпавших под санкции российских банков и компаний. Так, максимальные сроки предоставления кредитов для них дополнительно сократили — с 30 и 90 дней до 14 и 60 дней соответственно. Плюс, были усилены секторальные санкции на нефтяной сектор — запрет поставок оборудования, работ, услуг для добычи нефти в Арктике, на глубоководном шельфе и из сланцевых залежей. Теперь под этот запрет подпадают не только структуры, подконтрольные санкционным компаниям и лицам, но и те, в которых у таких лиц существенная доля в капитале (33%).
Думаю, значительный вклад в рост трансграничного кредитования вносили как раз короткие кредиты, а теперь их доля сократится.
— Почему мы берем кредиты за рубежом, но при этом собственные деньги вкладываем в долговые бумаги США?
— Этот вопрос упирается в кредитно-денежную политику. Иностранные инвестиции — это валюта. Заходя в Россию, эта валюта обменивается на рубли, и денег в российской экономике становится больше. По сути, привлечение иностранных инвестиций, с точки зрения экономического блока правительства РФ, — это не афишируемый способ увеличения денежной массы.
Сами по себе иностранные инвестиции не особенно нам нужны. Но если они появляются, российской экономике становится легче дышать. Об этом эффекте вслух никто из официальных лиц не говорит, но они, надо думать, прекрасно понимают правила этой игры.
Но если бы у нас была иная модель экономики, Россия прекрасно могла бы обходиться без кредитов из-за рубежа.
— Банк международных расчетов зафиксировал определенный перелом тренда в кредитовании России, — считает руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников. — Но причины его связаны, прежде всего, с тем, что российские и зарубежные кредитные учреждения научились работать в условиях санкций.
Кроме того, под видом зарубежных капиталов в РФ начинают возвращаться капиталы российские — из-за общемирового усиления давления на офшорные юрисдикции. Повышение прозрачности офшоров, их включение в систему обмена налоговой информацией вынуждает компании покидать территории c особыми условиями ведения бизнеса. По сути, мы имеем дело с последствиями завершения эпохи банковской тайны.
Другое дело, что рост трансграничного кредитования никак не смягчает главную, я считаю, неприятность для российской экономики. Она заключается в том, что из России резко усилился отток капитала. За три квартала 2017 года этот показатель достиг почти $ 21 млрд., тогда как за весь 2016 год отток составил $ 10 млрд.
При этом причины усиления оттока капитала не вполне ясны: то ли это классическая предвыборная ситуация, то ли погашение внешнего корпоративного долга, то ли последствия «зачистки» банковского сектора РФ.
В любом случае, показатели именно оттока капитала, а не трансграничного кредитования имеют для российской экономики первостепенную важность.
Фото www.centralbanking.com
Полную хронику событий новостей России за сегодня можно посмотреть (здесь).