Становятся известными важные детали гибели российского штурмовика Су-25 в Сирии, сбитого террористамигруппировки, запрещенной в России, «Джейш аль-Наср» 3 февраля 2018 года. Огонь был открыт из переносного зенитно-ракетного комплекса «Игла». Трагедия произошла в провинции Идлиб близ села Маасран. Это первая потеря боевого самолета наших Воздушно-Космических сил в Сирии от огня с земли за два с половиной года — со дня начала российской операции в этой стране.
Министерство обороны РФ, как обычно в подобных случаях, отделалось предельно лаконичным заявлением. Из нее следовало, что пилот штурмовика успел сообщить по радио, что катапультируется. Благополучно приземлился на парашюте. Но — прямо в расположении бандитов. Сдаваться отказался, вступил в бой. Но был убит. В ответ по расположению террористов «Джейш аль-Наср» наша авиация нанесла ответный удар высокоточным оружием. Удивительно, но наши военные вроде бы по данным радиоперехвата мгновенно успели даже на удивление точно сосчитать потери врага — около 30 человек. Это первое, что вызывает недоумение.
И второе, хотя, наверное, на самом деле — главное: совершенно очевидно, что российский летчик в Сирии совершил настоящий подвиг. В плен решил не сдаваться, до последнего оставался верным присяге, дорого продав свою жизнь. Тем более, что боевики поспешили обнародовать снимок его пистолета Стечкина, одна из обойм которого полностью израсходована, а вторая — наполовину. Еще бандиты сообщили, что наш офицер отбивался ручными гранатами. Значит, бой был ожесточенным. Тогда почему стране до сих пор (по состоянию на полдень 5 февраля) военное ведомство официально не сообщило имени героя?
Это сделано из понятной предосторожности? Дескать, не стоит пороть горячку? А вдруг, на самом деле, наш летчик каким-то чудом остался жив? И пока нет стопроцентной уверенности в обратном, не стоит понапрасну волновать его родных? Так и ведь и этот аргумент, если он и имел место, на самом деле — от лукавого. Потому что при такой странной анонимности паника сейчас наверняка воцарилась сразу во всех семьях российских пилотов, воюющих на штурмовиках Су-25 в Сирии. А у нас на авиабазе Хмеймим осталось еще 11 таких боевых машин.
Кроме того, если была бы хоть малейшая надежда на то, что наш офицер мог, допустим, попасть в плен, разве кто-нибудь решился бы отдать приказ о нанесении мощнейшего удара возмездия по району, откуда был совершен роковой пуск из ПЗРК «Игла»? Ведь под него в таком случае мог попасть и пленный летчик?
Поскольку мне самому довелось с 1988 по 1997 год прослужить в аппарате сначала министра обороны СССР, а потом и министра обороны РФ, я имею некоторое представление, как готовятся подобного рода официальные заявления в стенах военного ведомства. Поэтому полагаю, что причина досадной анонимности с большой степенью вероятности в другом. Просто неназванный пока МО РФ героический пилот Су-25 погиб в пятницу. Пока по военным каналам связи шли уточнения и согласования, наступили выходные. Без визы Сергея Шойгу обнародовать фамилию погибшего не решились. А согласие министра добыть в субботу и воскресенье затруднительно. Вот все и застопорилось.
Между тем, даже такую военную тайну в век интернета сохранить сложно. В сети в воскресенье появилось изображение копии рапорта командира смешанного авиационного полка особого назначения подполковника С. Аксенова с просьбой представить погибшего летчика к государственной награде. Не исключено, конечно, что и рапорт фейк. Но кому и зачем бы его изготавливать вместо подполковника Аксенова?
Так вот, из этого вроде бы рапорта командира полка следует, что подвиг у сирийского села Маасран совершил майор Роман Филиппов. Опыт предыдущих подобных утечек из Минобороны показывает, что это, скорее всего, и есть правда. Но все же подождем официальных разъяснений.
А украинские издания вовсю уже злорадствуют: этот Филиппов, как выяснилось, до 2014 года служил в ВСУ. Его штурмовик Cу-25СМ-56 (регистрационный номер RF-95486, серийный номер 10393) базировался на аэродроме Бельбек под Севастополем. После воссоединения Крыма с нашей Родиной принял российскую присягу. И вот теперь нашел такой конец…
И пока наше Министерство обороны играет в молчанку, пока павший герой официально не назван героем, в соседней стране такого рода злорадства все больше.
Что дальше? Полагаю, гибель российского штурмовика неизбежно повлечет новые дипломатические сложности по линиям Москва-Вашингтон и Москва-Анкара. Потому что стало очевидным: очень похоже, что или Турция, или США и вложили тот ПЗРК, из которого сбит еще один российский самолет, в руки террористов. Ведь группировка «Джейш аль-Наср» это вовсе не зловещее ИГИЛ*, с которым перечисленные страны как бы воюют вместе с нами в Сирии. Эта шайка на Западе считается относительно цивилизованной и относится к так называемой Сирийской свободной армии, противостоящей режиму Башара Асада. И Анкара, и Вашингтон ее поддерживают совершенно открыто. И с 2012 года открыто поставляют формированиям «Джейш аль-Наср» достаточно современное оружие. К которому ПЗРК «Игла», без сомнения, тоже относится.
И еще. Не пройдем мимо того факта, что, как уже сказано, буквально в день трагедии российские ВКС сравняли с землей район, откуда стреляли по Су-25. Очень хорошо, что хоть об этом официально сообщили так быстро. И что сравняли — тоже хорошо. Потому что террористы всего мира получили очередное подтверждение того факта, что нашим военным с самого верха давно отдана команда не оставлять безнаказанным ни одно подобное преступление. Хроника наших потерь в Сирии и последовавших за каждой из них фактов отмщения об этом свидетельствует со всей определенностью. Давайте коротко взглянем на некоторые факты.
Помните, как 24 ноября 2015 года у самой сирийской границы в провинции Латакия турецким истребителем F-16C из засады был вероломно сбит фронтовой бомбардировщик Су-24М ВКС РФ? Экипаж в составе командира бомбардировщика подполковника Олега Пешкова и штурмана майора Константина Мурахтина катапультировался. Спасся только Мурахтин. Спускавшегося на парашюте Пешкова с земли расстреляли боевики, причислявшие себя к турецкой праворадикальной группировке «Серые волки».
А через несколько часов покрытая густым лесом гора, над которой принял смерть подполковник Пешков, заходила ходуном от взрывов. Шквальный огонь вели не только наши реактивные системы залпового огня, но ракетно-бомбовые удары наносила и авиация.
Против Турции Москва тут же ввела экономические санкции. Однако президент Владимир Путин пообещал, что одними запрещенными к ввозу в Россию помидорами турки теперь не отделаются. 25 ноября того же года возле сирийского города Аазаз всего в пяти километрах от границы с Турцией российские штурмовики атаковали турецкий конвой, который вез военные грузы (оружие, боеприпасы, медикаменты и продовольствие) близким к Анкаре боевикам. Из турецкой прессы стало известно, что ракетным ударом мгновенно уничтожено 20 грузовиков, погибло семеро сопровождающих. Вскоре президент Реджеп Эрдоган засобирался в Москву мириться.
В августе 2016 года группа самолетов ВКС РФ нанесла масштабные авиаудары по району, где ранее был сбит наш вертолет Ми-8 с пятью российскими военными на борту. По данным портала Conflict News, который «мониторит» новости вооруженных конфликтов по всему миру, удары были нанесены по позициям террористов группировки «Джебхат ан-Нусры» **, взявшей на себя ответственность за уничтожение Ми-8.
В декабре 2016 года в Алеппо из минометов был обстрелян российский военный госпиталь. Одна из наших женщин-медиков погибла на месте. Еще одна медицинская сестра вскоре умерла от ран. Реакция Соединенных Штатов была просто удивительной. Советник президента США по вопросам национальной безопасности Сюзан Райс начала за здравие: «США самым решительным образом осуждают эти ужасные атаки против медицинской инфраструктуры и сотрудников гуманитарных организаций… Этим отвратительным действиям не может быть оправдания». А закончила за упокой: «Сирийский режим и его союзники, особенно Россия, несут ответственность за непосредственные и долгосрочные последствия этих действий в Сирии и за её пределами».
О нашей реакции на нападение на госпиталь известно меньше. Но в конце декабря в Кремле состоялось закрытое награждение бойцов российских Сил специальных операций. Трое неназванных офицеров стали Героями Российской Федерации. Еще несколько из рук Путина получили боевые ордена. Как утверждают, именно они сначала выследили банду, убившую медиков. А потом уничтожили четыре десятка из них.
В сентябре 2017 года стало известно о гибели в Сирии под Дейр-эз-Зором главы группы военных советников генерал-майора Валерия Асапова, до командировки в эту страну командовавшего 5-й общевойсковой армией ВС РФ. Тут же в воздух были подняты наши бомбардировщики, которые нанесли массированный удар по позициям так называемых «Демократических сил Сирии» (SDG), огнем с которых был убит Асапов. По утверждению пресс-службы этой организации, потери террористов составили шесть человек.
31 декабря 2017 года, под самый Новый год, группа боевиков обстреляла из минометов российскую военную базу Хмеймим. Двое наших военных погибли. В тот раз уже наученная горьким опытом банда, которая наверняка передвигалась на автомобилях, отошла столь быстро, что возмездия пришлось ждать несколько дней. Но оно последовало. В дело снова вступили Силы специальных операций России. По сообщению Минобороны РФ, группа диверсантов была выслежена и на нее наведена артиллерия. И далее: «По прибытии террористов на объект, где они готовились к пересадке в микроавтобус, вся диверсионная группа была уничтожена высокоточным боеприпасом «Краснополь».
Собранные вместе, эти факты неопровержимо свидетельствуют: действует система мести. Причем, организованной и санкционированной мести со стороны государства, возможности которого в этом отношении практически беспредельны.
Как стало известно из опубликованных в последние десятилетия архивных материалов, отечественные спецслужбы именно так действуют давно, со времен Советского Союза. В 90-е годы от подобной практики мы прекраснодушно отказались. И снова вынужденно вернулись к ней, очевидно, только после прихода к власти Владимира Путина. Когда страну буквально захлестнула война террора, корни которого тянулись на Северный Кавказ.
Едва ли не первым примером стала ликвидация в 2003 году в Катаре беглого бывшего лидера так называемой Ичкерии Зелимхана Яндарбиева. Он был подорван в собственном автомобиле. Вскоре полиция Катара арестовала двух российских граждан, обвиненных в убийстве Яндарбиева. В июне 2004 года подозреваемых осудили к пожизненному заключению. Но вскоре после переговоров на высшем уровне их освободили. Потом на Родине встретили с воинскими почестями.
С точки зрения чистого права, возможно, не все тут безупречно. Понятно же, что, по сути, речь идет о внесудебных расправах. Понятно, что под огонь мстящих могут попасть (и наверняка попадают!) и не принимавшие непосредственного участия в преступлении люди. Однако, во-первых, так же поступают многие государства. Прежде всего — Израиль и Соединенные Штаты. А во вторых — как еще останавливать террористов? На войне — как на войне. О правах человека на ней всегда думают в последнюю очередь.
* «Исламское государство» (другие названия: «Исламское Государство Ирака и Сирии», «Исламское Государство Ирака и Леванта», «Исламское Государство Ирака и Шама», ИГИЛ) запрещено в России решением Верховного суда РФ от 29.12.2014 года.
** «Джебхат ан-Нусра» («Фронт победы», другие названия: «Джабха аль-Нусра ли-Ахль аш-Шам», т.е. «Фронт поддержки Великой Сирии») запрещена решением Верховного суда РФ от 29.12.2014 года.
Фото ТАСС