Британия решила вернуться в прошлое, чтобы с помощью стратегии холодной войны дать отпор России. Лондон очень раздражает активность наших подводных лодок в Северной Атлантике, в связи с чем, министр обороны Соединённого Королевства Гэвин Уильямсон заявил о принятии неотложных мер противодействия российской «угрозе».
Для начала, по информации Bloomberg, глава военного ведомства собирается возродить при министерстве особое подразделение, которое будет изучать потенциал «враждебных государств» — не только России, но еще Китая и Ирана. А также оценивать (при содействии независимых экспертов) способность британских вооруженных сил реагировать на внешние вызовы. Это подразделение Уильямсон назвал «группой чистой оценки».
Подобная структура была создана в Великобритании в 80-е гг., но с «перестройкой и гласностью» Горбачёваее расформировали.
Кстати, самому будущему министру на момент начала горбачёвской перестройки едва исполнилось десять, и он, можно сказать, только-только сменил «аристократические» шорты на брюки. Теперь же намерен вернуться в прошлое, чтобы позаимствовать испытанные временем «меры противодействия военным угрозам со стороны России».
Британия, по словам Уильямсона, будет наращивать темпы подготовки Королевской морской пехоты по специальной арктической программе в Норвегии. Поводом для разработки такой программы стала якобы возросшая «до уровня холодной войны» активность российских подлодок в Северной Атлантике.
Не совсем понятно, где тут связь. Вряд ли отряды морпехов, даже хорошо обученных, способны противостоять хотя бы одной нашей «Варшавянке».
Воссоздание «группы чистой оценки», это лишь одна из мер, направленных на модернизацию военного потенциала Соединенного Королевства. Одновременно ведомство, по выражению министра, предпринимает шаги по повышению боеготовности военных кораблей, подводных лодок и авиации. А также активизирует наступательные операции в киберпространстве.
В сущности, ничего нового из уст Уильямсона — одного из самых ярых русофобов в правительстве Мэй, мы не услышали. Единственное, пожалуй, на этот раз свою площадную лексику, вроде «убраться и заткнуться» в адрес нашей страны, он решил заменить привычной антироссийской риторикой.
Вопрос в том, сможет ли, действительно, Британия сегодня глобально повлиять на политику России?
— На поведение британских министров сейчас, скорей всего, влияет внутриполитическая ситуация, — предположил профессор МГГУ им. Шолохова, специалист по российско-британским отношениям Александр Орлов. — Они видят, что их позиции слабеют, что Brexit раскалывает общество. Им, естественно, надо, чтобы оно двигалось в каком-то направлении, а лучше всего, как известно, объединяет общий враг.
Им надо найти точки взаимопонимания с Евросоюзом и с Соединенными Штатами. В этой ситуации воспоминания о холодной войне как раз призвано помочь объединению Западной Европы и США (последнее время было много раскалывающих моментов) — объединению для какого-то противостояния.
Происходящее сейчас в мире, на мой взгляд, похоже на то, что западный мир консолидируется в понимании «агрессора», в понимании, кто является этим противником.
Китай — опасен, страшен и непонятен. Иран можно особо не бояться, потому что это региональная держава, и одна сама по себе ничего не сделает. Северная Корея и Куба не представляют такого уж большого интереса.
А вот Россия — это часть европейской цивилизации, с одной стороны, понятно, чем руководствуются ее правящие круги. С другой стороны, Россия усиливается, растет ее потенциал, а с ним и стремление заявлять о своих интересах в разных точках мира.
Уже одно это может консолидировать западных политиков в понимании того, кто является «агрессором» на международной арене.
— Но Россия — не «агрессор». Просто западному сообществу снова зачем-то нужен внешний враг, и они его назначают…
— Я и говорю о том, что «агрессора» нужно найти. Ведь он же не сразу находится. Его сначала умиротворяют, потом запугивают, потом объявляют о коллективных мерах воздействия. Ведь «агрессор» может одуматься (на любой стадии этого пути) — и пойти на попятную. Может, постарается выйти на переговоры, сделать что-то еще, чтобы показать — он не является «агрессором» на самом деле.
Но ситуация очень тяжелая и сложная. Условно говоря, могут назначить агрессором страну, которая является членом Совета безопасности ООН. Тогда рушится весь послевоенный мировой порядок, а это движение к какому-то глобальному конфликту. Движение к войне. При этом в переговоры никто вступать не хочет, все разговаривают друг с другом с позиции силы. И это может, действительно, привести к очень серьезному обострению.
Что касается заявления Уильямсона, то в нем я вижу стремление урегулировать свои внутренние проблемы (или проблемы между западными союзниками) с помощью объявления такого общего врага.
Мы видим, как консолидируется политическая элита на Украине после объявления России «агрессором». И, конечно, нечто похожее происходит в Западной Европе и в Британии тоже.
В Британии положение самое сложное в плане проблем, которые переживает сейчас и общество, и политический класс. И они здесь, наверное, в будущем будут застрельщиками — главными спикерами в выборе таких стратегических направлений…
Поэтому мы должны очень серьезно к этому прислушаться. Меры воздействия у нас только дипломатические — надо разговаривать на языке, который выработала западноевропейская цивилизация, и стараться доказать, что Россия — не «агрессор». Она «агрессором» не является и не может являться.
— То есть, они хотят провернуть с нами весь тот старый сценарий, который, по их мнению, помог им победить СССР?
— Безусловно. Но, в общем и целом, они понимают, что является стратегией холодной войны, и мы понимаем — это меры пока невоенного воздействия на потенциального противника.
Они последовательно применяются эти меры — экономические и политические санкции — для того, чтобы правящие элиты в России одумались, так сказать, поняли, какое место у нее на самом деле, и не претендовали на какие-то более серьезные позиции на международной арене.
Чтобы уступили место тем, кто объявил себя хозяином мира после Второй мировой войны.
Если говорить здесь о мерах противодействия, то у нас есть международные площадки, есть ООН, где мы можем бороться.
Но самое важное, самое главное, это, конечно, реформирование политической системы современной России, укрепление экономической базы — чем сильнее мы будем, тем больше будет опасений назначить Россию вот таким врагом.
Пока же мы видим, какие кризисные явления существуют в нашей стране.
— Поясните.
— Внутренний фронт очень слаб — и экономически, и политически. Процессы, раскалывающие общество идут, они не остановились с девяностых годов. Социальная дифференциация, бедность. Вообще непонимание того, куда движется страна, а со стороны правящего класса нет попыток объяснить, куда мы идем. Почему наше население должно мобилизоваться, должно бороться. С кем бороться, с чем бороться, это не всегда понятно.
— Но в самой Британии тоже не все так безоблачно, особенно в преддверие Brexit. The Guardian еще в 2015 году писала, что Британская армия стоит на пороге самоуничтожения.
— Знаете, традиционно, еще с 18 века, Британская сухопутная армия не пользовалась почетом и уважением. Во время наполеоновских войн, когда британцы сыграли решающую роль на последнем этапе разгрома Наполеона, роль ее повысилась.
Тем не менее, со времён Адама Смита есть четкое представление о том, что государственные чиновники, армия, институты госуправления, это очень расходная вещь. Государство и общество не могут тратиться для того, чтобы содержать постоянную армию. На то, чтобы ее тренировать, мобилизовать, бросать в какие-то колониальные операции или военные авантюры и т. д. Это очень дорого.
Поэтому если правительство будет повышать бюджет военный, серьезно повышать, оно немедленно слетит.
— Но внешний «враг» для этого и нужен — чем страшнее он, тем больше денег выделят на военный бюджет… Разве нет?
— Да. Но для Британии это не бесконечно. Британия это не Соединенные Штаты. Ресурсов гораздо меньше, возможностей гораздо меньше
Насколько известно, есть небольшие британские подразделения в Германии и в Норвегии. В Прибалтике какие-то контингенты размещаются. Но опыт участия британских сухопутных вооруженных сил в Ираке и в Афганистане был очень печальный.
— А что сегодня с военным флотом у «владычицы морей»?
— Когда-то Британия была ею. Но уже давным-давно и здесь уступили свое место Соединенным Штатам. И когда мы слышим о 5-м или 6-м флоте США, что отправились куда-то их корабли, к ним присоединяется один фрегат Королевского флота Великобритании. Грозная сила!
У Британии нет возможности содержать большой флот. Как они решат свои проблемы с Брюсселем, который требует огромную сумму в качестве отступных, я вообще не представляют. А если Шотландия еще уйдет, то будет просто полная катастрофа.
Но британские политики, они всегда отличались такими решительными заявлениями.
— Ну, если это рассматривать в контакте известного выражения «англичанка гадит», то все, вроде, логично.
— Это французская поговорка эпохи наполеоновских войн, которая была подхвачена русскими публицистами 19 века.
Но знаете, в России англофобия, конечно, существует: Британия — наш враг. С другой стороны, большая англомания.
И мне кажется, очень точно выразился на этот счет еще в позапрошлом веке публицист Михаил Катков: «Британия нам не друг, но таких врагов давай, Бог, побольше, потому что они не стараются казаться нашими друзьями, открыто заявляют свою позицию, и мы можем свою позицию на этом формировать».
Фото ТАСС