Президент Путин выступил с третьим, пожалуй, самым сильным обращением к народу — ко всему народу, ко всем гражданам России: от министров и губернаторов до врачей, пенсионеров, многодетных семей. Ко всем, независимо от уровня дохода и занимаемой должности.
Это было обращение человека, наделённого полнотой власти. Он – лицо власти. Вместе со своими соратниками. Такими, как Михаил Мишустин, тщательно и разумно координирующий борьбу с эпидемией и дающий министерствам, ведомствам и регионам внятные человекоориентированные указания. Как первый зампред правительства Андрей Белоусов – сторонник инвестирования в производство и повышения налоговой нагрузки на сверхбогатых.
Как министр обороны Сергей Шойгу, подготовивший ресурсы Вооружённых сил для помощи населению в условиях эпидемии. И многие другие – не обязательно безупречные герои, но понятные нам люди, исходящие из понятных нам и одобряемых нами представлений.
Но почему при этом и Путину, и Мишустину приходится собирать всё новые совещания и повторять уже сказанное, настаивая на точном соблюдении указаний? Почему эти разумные указания президента и председателя правительства на пути к своей реализации превращаются в издевательство над людьми и здравым смыслом? Почему вывоз застрявших за рубежом граждан России оборачивается бесстыжим вымогательством у людей, попавших в заложники пандемии? Почему кредитные каникулы распространяются на абсолютное меньшинство должников (президент, кстати, сегодня потребовал «вернуться к этому вопросу»)? Почему «выходные дни с сохранением заработной платы» становятся днями массовых увольнений и бессрочных отпусков без сохранения зарплат? Что с властью-то?
Они здесь власть!
В докарантинную эпоху навальнята на митингах любили покричать: «Мы здесь власть!» Это казалось смешным. Ну какие они «власть»? У них – шире, у «либералов-западников» – с 2003 года нет даже представительства в Государственной думе. У них – нулевая народная поддержка. Их «пророки из девяностых», такие как Гайдар и Чубайс – самые ненавистные антигерои для большинства населения страны. Их социал-дарвинизм (а точнее – социальный расизм) нагло откровенен и не вызывает у граждан ничего, кроме гнева.
Так вот: ОНИ здесь власть. Ну, как минимум стратегически важная часть власти. Конечно, не совсем те, кто кричит на митингах Навального. Но – по большому счёту – они. И не переставали ею быть никогда.
Западный ультралиберализм – официальная идеология финэкономблокфюреров правительства России и их соратников по системообразующему бизнесу на протяжении всех постсоветских лет. Их взгляды на Россию (Россия – аутсайдер, прогресс – сдаться Западу, ценности – это то, что ценится в деньгах) ничем не отличаются от взглядов самых отмороженных навальнистов – этих шахидов либерального протеста.
Их интеллектуально-экспертный мозговой центр – Высшая школа экономики – снабжает экспертизами, концепциями и сценариями реформ министерства, ведомства, академии наук, политические партии и лидеров воинствующей «антилиберальной и пропутинской» политбюрократии. Их деньги – в рамках единой информационной политики, согласованной почти на самом верху, – обеспечивают свободу слова в широком диапазоне от «Первого канала» до До///дя и «Эха Москвы». «Электорально ничтожная» площадка либеральных интернет-СМИ прямо формирует массовое сознание тех, кто читает именно эти СМИ. То есть и столичных госчиновников, и журналистов государственных СМИ, и менеджеров системообразующего бизнеса. Именно тех слоёв, срыв которых в оппозицию обеспечил победы Майдана в 2004 и в 2014 гг. Тем временем «зомбоящик с многомиллионной аудиторией» гонит истерическую пургу (которую так легко – Майдан свидетель – в один день повернуть в другую сторону силами собственных сотрудников). Тем временем «крымское большинство» усилиями профессиональных «ура-патриотов» превращено из большинства молчаливого в безгласное, а патриотическая интеллигенция, в отличие от либерально-русофобской, официально поставлена в положение маргинальной.
За 29 лет постсоветской власти менялось многое. Но остался абсолютный цензурный запрет на любое не на словах уклонение от ультралиберального социально-экономического курса, от бухгалтерской финансово-экономической политики (назовём её казнократией). Любые стратегические идеи в интересах развития страны, как и всегда, рубятся на корню со словами «денег нет, а вы популисты». Страшным приговором «популист» (в их понимании – то же самое, что экстремист или даже террорист) награждается любой, кто смеет хотя бы намекнуть на то, что нужно не стратегию выводить из того, как мало денег, а деньги собирать, чтобы их хватило на стратегические цели.
Как называется важнейший экономический форум России, можно сказать, российский Давос, на котором ежегодно собираются все руководители финансово-экономического блока правительства, как правило, председатель правительства, топ-менеджеры госкорпораций и крупнейших банков, всегда – влиятельные зарубежные гости? «Гайдаровский форум» он называется. Мы избавились от наследия «лихих девяностых»? Да что вы говорите!
Кроме Гайдара как знамени остались при делах многие. Ультрагайдаровец Владимир Мау во главе Российской академии госслужбы (второй ультрагайдаровец, Алексей Улюкаев, покинул пост министра экономики вовсе не из-за своих убеждений). Идейный лидер приватизации Анатолий Чубайс – влиятельный теневой политик и руководитель влиятельной госкорпорации. Ультрамонетарист Герман Греф – во главе самого важного «народного» Сбербанка. Его в прошлом правая рука Эльвира Набиуллина – во главе Центробанка. Воспитанница Минфина «лихих девяностых» Татьяна Голикова – руководитель «социалки» в правительстве страны. «Лучший министр финансов» – главный специалист по отказам в финансировании народного хозяйства Алексей Кудрин – глава Счётной палаты. Его выученик министр финансов Антон Силуанов ещё недавно был единственным первым вице-премьером и даже формально рулил всей экономикой страны. Что уж говорить о так называемой «Семье» (Волошин – Абрамович – Дерипаска) и её посланцах в высших эшелонах власти (не будем показывать пальцем на этого отлившего себя в граните человека)…
Двумя колоннами против народа
Можно задать мне и другой вопрос: а что же с теми, кого разоблачает Навальный? С высшей бюрократией, с чиновниками, с теми, кто клеймит «вашингтонский обком», воюет против «майдана» и проклинает «лихие девяностые»? Как быть с тем, что официальной позицией этой бюрократии и пестуемых ею «профессиональных патриотов» (экспертов и говорящих с телеэкрана голов) является гневное порицание перестройки и распада СССР, что их риторика направлена как против несистемных, так и против системных либералов?
Давайте начнём с перестройки и «августовской революции» 1991 года. Сейчас любят рассуждать об этом в терминах «всемирного заговора» и «предательства Горбачёва и Ельцина». Наверное, кому-то очень выгодно вытеснять из народной памяти тот совершенно очевидный факт, что движущей силой процесса свержения коммунистического режима было совершенно реальное народное недовольство зарвавшейся, бездарной и безыдейной номенклатурной властью.
Но народная революция 1990-1991 гг. «за всё хорошее против всего плохого» (и совсем немного про колбасу) была раздавлена и вывернута наизнанку контрреволюцией рвачей и хапуг. Начисто лишённые остатков чести и совести цеховики, комсомольцы и фарца вгрызлись шакальей стаей в национальное богатство страны. Те среди «новых русских», кто пытался сохранить человеческие цели и идеалы, не выдержали конкуренции с гиенами. Как и сто лет назад – революцию вывернули наизнанку. Страна хотела избавиться от номенклатуры. Получилось, но с поправкой – номенклатура избавилась от страны.
Отменив «социализм», Россия утратила только то в нём, что считали естественным, нормальным и само собой разумеющимся: социальную защищённость, доступные для всех образование, медицину и культуру, бытовую солидарность и неравнодушие как норму жизни. Зато осталось и усугубилось всё самое ненавистное, против чего выходили на улицы миллионы: всевластие практически той же самой номенклатуры. Только совсем уже бесконтрольной, безнаказанной и бессовестной.
Якобы запретив «государственную идеологию», её просто засекретили: вместо «социализма», который вынуждал хотя бы внешне соблюдать определённые социальные приличия, идеологией стал олигархический беспредел. «Льготы и привилегии» усилились неисчислимо – за счёт ничем не ограничиваемых сверхдоходов и ничем не сдерживаемой нищеты.
А пресловутый номенклатурно-коммунистический режим сменился другой формой классового господства (воспользуемся марксистским словарём).
Суть нового господствующего класса – хищнический социально-экономический паразитизм, абсолютная бесчеловечность. Они – отдельны (старорусское опричь) от народа – поэтому их можно назвать опричниной XXI века. Её жертва (по аналогии) – современная земщина, то есть огромное сообщество в широком смысле трудящихся: всех, кто не только потребляет, но и производит продукцию, услуги, смыслы, идеи и знания. Земщина самодостаточна – для этого у неё есть огромные человеческие ресурсы, свобода выбора и честно заработанные (иногда большие) деньги. Ей опричнина не нужна. Поэтому власть опричников – это в чистом виде глобальный политико-экономический рэкет.
Опричнина в России сегодня – это административно-воровская экономика, частно-государственная бюрократия и идеология социального расизма. И – в отличие от опричнины исторической – она расколота (казалось бы) на провластную и прозападную.
Но расколоты они только по отношению друг к другу. В остальном – они вместе и по одну сторону баррикад против глубокого враждебного им и списанного ими со счетов «быдла», того самого populus’а (народа по-латыни), присоединять «изм» к которому на территории РФ запрещено по понятиям.
Конечно, нельзя упрощать и доводить до абсурда тезис о единстве «либералов» и части чиновничества. Но обе эти колонны (пятая – прозападных коллаборационистов и шестая – номенклатурных шестёрок, не способных ни к чему созидательному, кроме как к прикрытию собственных телесных тылов от гнева начальства), как бы ни ненавидели они друг друга, как бы ни мечтали друг друга уничтожить, совершенно едины в своей ненависти ко всему реальному, живому и настоящему. Ко всему, что может поставить под удар их нелегальную монополию на власть. То есть прежде всего к народу.
А вопрос о про- и антизападничестве – это дело такое… Вопрос гешефта, короче. Если у тебя нет никакой идеологии, кроме идеологии вседозволенности и корысти, то «антизападничество» можно будет быстро и легко сменять на самое искреннее западничество – если главный орган чувств почувствует, что государство зашаталось.
…Слово «популизм» имеет давнее происхождение. Более чем 2300 лет назад в Риме сложились две «партии» – популяров (от populus – народ) и оптиматов (от optimus – лучшие). Собственно, аналог сегодняшних наших опричнины и земщины. Лидеры обеих партий были вполне себе «политическим классом», но опирались на две группы интересов – на «публику» и аристократов. В принципе существовали механизмы гармонизации отношений между народом и аристократами – сенат и корпус «народных трибунов». Но иногда ситуация выходила из-под контроля. И оптиматы устраивали такую, пользуясь языком наших либералов, оптимизацию, что популярам приходилось действовать жёстко.
И да, понятия «люстрации» в Древнем Риме не было. А понятие «проскрипции» – было.