Правительству нужен дешевый рубль, чтобы перекрыть выпадающие доходы от нефти
В 2021 году можно ожидать укрепления курса рубля. Такое мнение высказал президент-председатель правления ВТБ Андрей Костин. По его словам, курс доллара вырос «в допустимых для банков пределах».
«Я верю, что мы не выйдем за пределы 80 рублей за доллар, а в дальнейшем, в 2021 году, курс рубля укрепится. На мой взгляд, у ЦБ и Министерства финансов есть возможность, в случае необходимости, поддерживать курс», — сказал Костин в интервью РБК.
Нестабильную ситуацию на финансовом рынке он объяснил тем, что «инвесторами руководят эмоции, а не расчеты».
Чертовски хочется оптимизм Костина разделять. Но суровая реальность не позволяет. Российский бюджет, как всем известно, получает доходы в основном за счет торговли нефтью. А цены на нефть, после шокового падения в марте, настойчиво продолжают проседать.
20 апреля цена на американскую нефть WTI упала ниже $ 15 за баррель впервые с 1999 года. Причина тому — растущие опасения, что сырье скоро негде будет хранить в условиях рекордно низкого спроса, сообщило агентство Bloomberg. В Техасе некоторые покупатели платили по $ 2 за баррель. Это может означать, что американским производителям нефти вскоре придется доплачивать покупателям, чтобы от нее избавиться, считает агентство.
Стоимость Brent на торгах в Лондоне также снизилась — на 2,4%, до $ 27,4 за баррель.
На этом фоне правительство РФ, особо не афишируя, прикидывает масштабы потерь. И они впечатляют: как пишут «Известия», дефицит бюджета по итогам 2020 года может составить 5,6 трлн. рублей.
Для понимания: еще в феврале ожидался профицит в 900 млрд. При тогдашней прогнозируемой цене на нефть $ 57,7 за баррель доходы ожидались на уровне 20,6 трлн. рублей. Теперь, согласно рабочей версии, цена нефти составит $ 20 за баррель, а прогнозируемая сумма доходов — всего 15,2 трлн. рублей (расходы при этом вырастут с 19,7 трлн. до 20,8 трлн. рублей).
Заткнуть дыру в бюджете призвана сделка по покупке акций Сбербанка у ЦБ — по сути, формальный предлог, чтобы взять 2,139 трлн. рублей из Фонда национального благосостояния (ФНБ). Но этого недостаточно, поэтому кабмин рассчитывает вынуть из ФНБ еще 2 трлн. рублей, плюс более 1 трлн. привлечь за счет дополнительных источников.
Фонд, понятно, не резиновый. Но, как заявил министр финансов Антон Силуанов в эфире телеканала «Россия 1», в ФНБ с учетом всех текущих трат к концу 2020 года останется около 7 трлн. рублей (на 1 апреля его объем составлял 12,855 трлн). «Если смотреть на цены на нефть как сегодня, до 2024 года этот ресурс будет достаточен», — отметил Силуанов.
Проблема в том, что ситуация развивается непредсказуемо. Остановка значительной части экономики РФ из-за коронавируса требует колоссальных компенсаций. Достаточно напомнить, что председатель Счетной палаты Алексей Кудрин ожидает увеличения безработицы втрое — с 2,5 млн. до 8 млн. человек.
Сказанное означает, что рублю просто не с чего укрепляться. Напротив, кабмин будет рубль и дальше девальвировать — хотя, казалось бы, дальше некуда: с 2013 года национальная валюта полегчала по отношению к доллару более чем в 2 раза.
По мнению финансистов, опрошенных Forbes, падение нефтяных цен до $ 30 за баррель предполагает курс 80−90 руб./$. В случае же дальнейшего падения нефти, как сейчас, эксперты допускали доллар дороже 100 рублей.
На деле, за прогнозом Костина нет ничего, кроме надежды на подъем нефтяных цен. В нынешней ситуации это сродни гаданию на кофейной гуще. Плюс, за его словами стоит политика: Кремль пытается успокоить население, и не в первый раз. В конце 2019 года, напомним, глава ВТБ призывал хранить сбережения в рублях, поскольку «в перспективе рубль достаточно стабилен». Надо думать, когда курс долезет до 100 руб./$, многие вспомнят прогнозы Костина «добрым» словом.
— Костин недооценивает ситуацию — исходит из благостного варианта, который сейчас представляется сомнительным, — отмечает президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич. — На деле, ситуация даже серьезнее, чем об этом говорят.
Пока, действительно, финансовые власти фактически могут выбирать диапазон, в котором удерживать рубль. Но такая поддержка дорого стоит — даже нынешний курс рубля завышен относительно состояния платежного баланса и торгового сальдо.
Словом, поддержание искусственного курса увеличивает нагрузку на экономику. Сейчас есть такая возможность, но будет ли она к концу 2020 года — большой вопрос.
«СП»: — Костин в своем прогнозе исходит из того, что цена на нефть вырастет?
— Да, так думают многие в элите. Некоторые вообще рассчитывают, что нефть вернется к $ 65 за баррель, а курс — к 65 руб./$.
На мой взгляд — это несерьезный подход. Нынешняя ситуация настолько неординарная, что предполагать, что все вернется на круги своя после такой мощнейшей встряски — наивно.
Скажем, спрос на энергоносители может вообще не восстановиться — никто об этом пока не говорит вслух. Многие страны-импортеры могут воспользоваться ситуацией, и заблокировать уровень спроса на комфортном для себя уровне.
Сама потребность в энергоносителях станет меньше. Люди смогут гораздо больше времени проводить на дому — удаленная работа станет нормой, разовьются онлайн-сервисы, изменится образ жизни. В ЕС получат дополнительный импульс технологии энергосбережения, а власти Индии и Китая давно искали повод административно сократить потребление нефти — и сейчас они его получили.
С другой стороны, США вообще закроют свой рынок для импортной нефти. История с обвалом цен на WTI доказывает, что сделка ОПЕК+ в реальности не работает. В итоге, поставщикам придется бороться за сужающиеся рынки Европы и Азии.
Причем, улучшение ситуации с коронавирусом не приведет к росту цен на энергоносители — против будет играть финансовый кризис. В итоге, низкий уровень потребления нефти установится на долгие годы.
Это значит, мир станет другим — в том числе, с точки зрения наполнения российского бюджета. И чтобы конкурировать в этом новом мире, нам точно не нужна крепкая валюта.
«СП»: — Насколько сильной может быть девальвация рубля?
— Курс рубля прежде был привязан к определенным параметрам. Предполагалось, что множество товаров мы покупаем за рубежом за нефтедоллары. Поэтому много отраслей в России не развивалось, и потому нас так волновал курс рубля — и, замечу, волнует до сих пор.
Но этого мира больше нет. Мы не сможет существовать по-прежнему с нынешним сальдо торгового баланса, когда доходы от энергоносителей упали. У нас даже налоговая система прилажена к высоким ценам на нефть — нам и ее придется менять. Нам придется развивать новые отрасли — а для этого требуется кредитование и дешевый рубль.
В реальности, у правительства РФ просто нет другого пути, кроме девальвации рубля. Мы не можем увеличивать долги, как делают страны Запада — у них имеются резервные валюты, и они этим злоупотребляют.
Девальвация повышает конкурентоспособность российской продукции и уменьшает внутренние издержки. По сути, при правильной денежно-кредитной политике мы можем изменить структуру импорта, и практически полностью отказаться от зарубежных товаров, кроме самого необходимого.
Тогда многие нынешние проблемы решатся. И для этого нам не нужно играть в игру, в которую мы играли до этого — с привлечением иностранного капитала и укреплением рубля.
«СП»: — Силуанов считает, что правительство может еще долго поддерживать ситуацию стабильной — к концу года в ФНБ все равно останется 7 трлн. рублей. Это реалистичный сценарий?
— Здесь возникает вопрос — при каком курсе останутся эти 7 трлн. в ФНБ? При курсе 80 руб./$ или при 100 руб./$?! Второе мне кажется более правдоподобным.
Надо к тому же понимать: параллельно расходованию средств из ФНБ будут нарастать неплатежи по налогам и услугам ЖКХ. Кроме того, очень многие компании сейчас примут решение закрываться — и они, надо думать, постараются набрать перед банкротством побольше долгов, чтобы напоследок заработать.
Как результат, возникнет огромная невозвратная заложенность — кредитная, налоговая, жилищно-коммунальная — по моим оценкам, до 10 трлн. рублей.
Раз так, и без того куцые в 7 трлн. в ФНБ будут нивелирована гигантской суммой невозвратных денег, которые через какое-то время придется списать.
В итоге, даже если мы сумеем изменить политику и перейти к росту, курс рубля будет значительно ниже, чем сегодня. Если же события пойдут по плохому варианту, рубль не просто обесценится — мы еще скатимся в хаос а-ля 1990-е, с полностью разваленной финансовой системой и управленческим хаосом.
— По большому счету, вообще не имеет значения, сколько будет стоить рубль по отношению к доллару и евро, — считает председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов. — Здоровье экономики зависит не от курса национальной валюты, а от того, что она может реально произвести. В том числе, чтобы закрыть базовые потребности страны в продовольствии, оружии, электронике.
Поэтому вопрос стоит так. Либо все ресурсы, которые на сегодня имеются — средства ФНБ, золотовалютные резервы, запасы нефти на складах — мы конвертируем в реиндустриализацию страны: в создание рабочих мест, в переход к суверенной экономике, которая не зависит от конъюнктуры на мировых биржах. Либо быстро или нет, но мы проедим все резервы, и окажется на дне экономической ямы — с неприкрытым, грубо говоря, задом.
И какая разница — будем ли мы в нищете, без перспектив в экономике, с долларом по 100 рублей или по 200 рублей?!
С моей точки зрения, сейчас нужно минимум 10−20 трлн. рублей влить в реальный сектор. Из них треть средств следует потратить на создание нескольких десятков новых национальных индустрий, а остальные деньги предоставить действующим субъектам экономики в качестве финансовой подушки. Тогда у нас есть шанс на спасение.