Новая холодная война, развязанная Западом против Китая и России, набирает обороты с каждым днем. Только за последнюю неделю Кремль был «разоблачен» в попытках разведать секреты британских попыток создать вакцину от коронавируса, а также публике были обещаны доказательства тайного вмешательства России в британскую политику. Кроме того, Борис Джонсон сделал полный разворот в своей политике в отношении компании Huawei, объявив, что ее следует исключить из числа участников работ по созданию системы мобильной связи 5G, поскольку китайский технологический гигант представляет угрозу для британской безопасности.
США могут включить популярное китайское видео-приложение TikTok в черный список, что не позволит американцам использовать его в дальнейшем. Администрация рассматривает возможность задействовать Закон США от 1977 года «Об экономических полномочиях в случае чрезвычайных ситуаций, создаваемых внешней угрозой», чтобы наказать TikTok как «чрезвычайную угрозу» для национальной безопасности США. Президент Трамп говорит, что обдумывает запрет приложения в качестве наказания Китая за то, как он себя повел в ситуации с коронавирусом.
Это является ключевым моментом – Трамп стремится к эскалации напряженности с Китаем, чтобы выиграть второй срок в Белом Доме, для чего необходимо отвлечь внимание избирателей от провалов в борьбе с пандемией. «Не защищайте Трампа – лучше атакуйте Китай», – гласит 57-страничный доклад, распространенный в апреле среди кандидатов в сенаторы от республиканцев.
Наиболее яркой особенностью дипломатического наступления США и Британии против Китая является то, насколько мало критики и даже дискуссий оно спровоцировало даже среди тех, кто обычно осуждает буквально все, что исходит от Трампа или Джонсона. Возможно, эти критики на самом деле искренне шокированы бедственным положением уйгуров в Китае, угрозой установления диктатуры в Гонконге, а также наращиванием военного присутствия Китая в Южно-Китайском море и на границе с Индией.
Как и во время настоящей холодной войны в пятидесятые годы прошлого столетия, любых несогласных легко можно объявить в сочувствии коммунистам. Неудивительно, что кандидат в президенты от Демократической партии Джо Байден отвечает на конфронтацию с Китаем требованиями, чтобы США заняли еще более жесткую позицию, в то время как весь демократический истеблишмент надеется, что их длительная кампания по созданию образа Трампа как марионетки российского президента Владимира Путина принесет Трампу поражение на выборах.
Как и утверждения Трампа о том, что Китай в конечном счете несет ответственность за тяжелейшие последствия коронавирусной пандемии в Америке, заявления Хиллари Клинтон, что она проиграла Трампу президентские выборы в 2016 году из-за вмешательства России, являются полным абсурдом. Каждая деталь в ее провальной кампании показывает, что она проиграла по вполне очевидным причинам, среди которых недостаточная предвыборная активность в ключевых северных штатах, таких как Висконсин, Пенсильвания и Мичиган, где Трамп победил с минимальным преимуществом.
Что касается смены курса Бориса Джонсона в отношении Huawei, он объясняется неспособностью британского премьера противостоять давлению Америки на фоне выхода Британии из ЕС и усиления ее зависимости от Вашингтона. Раболепное подчинение требованию США об отказе от сотрудничества с китайской компанией является лишь одним из многих подобных унижений, которые неизбежно ожидают Британию после «брекзита». Вместо того, чтобы вернуть себе контроль над собственной судьбой, Британия при Джонсоне будет скорее напоминать Красную Шапочку, заблудившуюся в глобальном лесу и беззащитную перед каждым проходящим мимо волком.
Возможно, Китай и Россия действительно достаточно плохо себя вели, чтобы заслужить наказание, но постоянно усиливающиеся угрозы имеют большое преимущество, которое заключается в том, что они помогают отвлечь внимание от некомпетентности британского правительства в борьбе против распространения коронавируса. В этом прискорбном рейтинге Британию обошли только Соединенные Штаты и Бразилия. Вполне возможно, что российская разведка в лице кибергруппы Cozy Bear приложила усилия для хищения западных научных секретов в области создания вакцины. Однако, не вполне понятно, почему такая информация вообще должна быть засекреченной, если только эти научные институты не планируют сохранить монопольный контроль над любой производимой продукцией. В отличие, кстати, от вакцины против полиомиелита, которую Соединенные Штаты предоставили всему миру, когда впервые разработали ее в пятидесятые годы, то есть в разгар холодной войны.
Руководители и бывшие руководители британских спецслужб давали мрачные интервью о том, сколь опасны действия России и Китая для национальных интересов Британии. Суть этой угрозы никогда не раскрывается, но боссы разведки всегда могут объяснить это конфиденциальностью сведений, не подлежащих разглашению.
У меня лично всегда были сомнения по поводу пафосных утверждений о превосходстве британской разведки, которые стали неотъемлемой частью национальной мифологии. Сага о взломе немецкого шифра «Энигма» во время Второй мировой войны сменила победу над испанской Армадой в качестве источника национальной гордости и уверенности в собственных силах. И все же я всегда задавался вопросом, в чем состоят те великие британские секреты, которые враждебные иностранные державы так жаждут выведать и которые необходимо защитить любой ценой.
Британские чиновники, с которыми я сталкивался в течение многих лет во время войн на Ближнем Востоке, никогда не производили впечатления исключительно информированных людей, но всегда можно было допустить, что они просто очень осторожны, или не принадлежат к кругу лиц, допущенных к особо важной информации. Тем не менее, когда исчерпывающее расследование, проведенное сэром Джоном Чилкоттом, в отношении британских действий во время войны в Ираке, было наконец опубликовано в 2016 году, один из главных его выводов заключался в том, что Британия была плохо осведомлена почти обо всем, что происходило в Ираке до и после ее присоединения к вторжению, возглавляемому Соединенными Штатами. Что касается войны в Ливии в 2011 году, в отчете специального комитета Палаты общин по иностранным делам содержится прямой вывод о том, что у Британии не было «точных разведданных» или внятного представления о происходящих событиях.
Четыре года спустя британское правительство начало кампанию бомбовых ударов с воздуха по боевикам террористической группировки ДАИШ (ИГИЛ), и все стороны считали само собой разумеющимся, что Британия в состоянии совершить нечто большее, чем банальное бряцание оружием. Однако, через девять месяцев после широко обсуждаемых бомбардировок, отчет комитета обороны Палаты общин под председательством д-ра Джулиана Льюиса показал, что за девять месяцев было совершено всего 65 боевых вылетов, потому что британские ВВС просто не имели данных о том, где прячутся боевики ДАИШ. Кроме того, правительство так и не смогло идентифицировать те 70 тысяч вооруженных бойцов с режимом Асада, от имени которых Британия якобы вмешалась в этот гражданский конфликт. Неудивительно, что Борис Джонсон был настолько встревожен избранием опытного и критически настроенного Льюиса новым председателем комитета по разведке и безопасности вместо склонного к грубым ошибкам Криса Грейлинга, кандидатуру которого поддерживал премьер.
Возможно, нас просто пытаются заставить забыть — а мы, разумеется, обязательно должны забыть — о том, что мир не в состоянии сдержать пандемию, которая уже убила полмиллиона человек. Никогда еще глобальное объединение усилий не было столь необходимым, какими бы ни были противоречия и разногласия между странами, а раздробленность – более губительной и опасной. «Почему людям так трудно объединиться и плечом к плечу бороться с общим врагом, который убивает людей без разбора, не различая национальной принадлежности? – спросил в начале июля генеральный секретарь Всемирной организации здравоохранения Тедрос Аданом Гебреисус, вытирая слезы разочарования. – Разве мы не понимаем, что разногласия и раскол между нами играют на руку пандемии?»
На этой неделе он получил недвусмысленный ответ от воинов холодной войны, и, как нетрудно догадаться, это было решительное «нет».