Дорогие друзья, время стирает города и цивилизации, но оно не властно над истинными ценностями. Какой бы ни был на дворе век, солнце всё так же встаёт над восточным краем земного диска, скачет по небосклону, опускается на западе и ныряет в Океан, где ночью проплывает под черепахой, чтобы вынырнуть наутро умытым и свежим.
Вишни всё так же цветут каждую весну, устилая асфальт нежными лепестками.
Осень приносит дожди и оглушительный терпкий аромат рыжих неубиваемых бархатцев в каменных вазонах.
Михаил Саакашвили смешно получает по голове или в пузо в разных странах мира.
Киргизы каждые несколько лет заканчивают партию большой ролевой настолки в государство, после чего смешивают фишки и карты и раздают по новой.
Тихий океан накрывает Эль Ниньо, эксперты называют простой способ сохранить молодость, потрескивая, горит Калифорния, выходит новый боевик с молодым Томом Крузом, а Россия гибнет особенно сильно.
Могучий часовой механизм, спрятанный от наших глаз, вращает мир, и периодически откуда-то слева выезжает на колёсиках очередной американский сенатор, чтобы потребовать наказать Россию, а миллионам украинцев по секрету из телевизора сообщают, что вот-вот в страну зайдут огромные инвестиции.
…А представьте, что бы случилось, если бы однажды всё это прекратилось.
Представьте, что однажды утром, скажем, какой-нибудь Линдси Грэм выходит на трибуну конгресса США и говорит:
— Знаете, на самом деле мы ошиблись. Россия не такой уж и враг. Страна как страна, со своими особенностями, ну, а кто без своих особенностей? Я вот ношу бельё своей жены и ничего. Давайте все дружить.
А потом Михаил Саакашвили тихо, не собрав даже пресс-конференции, уезжает в Македонию заниматься пчеловодством.
Киргизы собирают курултай (или хурал? в общем, общенародный собор) и принимают на нём резолюцию «Ничего у нас не получается, мы вообще не очень хорошо умеем играть в эту настолку. Возьмите нас кто-нибудь».
Однажды все поляки, от мала до велика, просыпаются обладателями новеньких велосипедов «Орлёнок», и польский премьер-министр в прямом эфире со всхлипом сообщает, что у Речи Посполитой больше нет претензий к России:
— Вы знаете, нельзя всё время злиться и делать гадости. Мы раньше почему вредные были? Потому что у нас велосипедов не было. А теперь мы сразу добреть начнём, — говорит пан премьер и делает дзыньк на руле своего железного коня.
Украинцы молча, смущённо складывают в центре Киева самый большой в мире костёр из вышиванок, оселедцев и портретов Бандеры и задумчиво смотрят в пламя, тихо напевая «Я хочу быть с тобой» группы «Наутилус Помпилиус».
А.А. Навальный возвращается домой и начинает писать великолепные детские книжки о приключениях отважного утёнка и мудрого петушка.
На Союзе Кинематографистов России свежий утренний ветер колышет написанную от руки табличку «Место свободно, снимайте кто хотите, мы уже пробовали».
Яростные активистки прав человека выходят замуж и начинают варить борщи, удивлённо бормоча «надо же, а это так успокаивает».
Пустеют студии порнушных веб-чатиков, все девицы уехали поступать в текстильный университет имени Косыгина. Гуру пикапа получают четвёртый разряд по сварке.
За неделю в интернете не зафиксировано ни одного ср@ча между монархистами и сталинистами, а также между либералами и нодовцами.
Телеканал «Спас» отправился на покаяние, а А. Макаревич вкалывает в киббуце, выгребая дерьмо из септика голыми руками гитарой.
…Поначалу мы с вами, наверное, обрадовались бы тишине и покою вокруг нас. Мы ходили бы, улыбась солнцу и дождю, друг другу и братьям нашим меньшим.
А потом, наверное, нам стало бы скучно. И мы начали бы с ностальгией вспоминать:
— А помнишь, как мы в американские выборы вмешивались?
— Это что, а помнишь, как мы на Украину нападали?
— Помню, да. Это когда мы ещё всех новичком травили.
— Не, это потом было. Тогда мы свободу душили, потому что серая масса, и крали вакцину.
— Да? Ну может быть. Вот жизнь тогда была, с огнём и песней. А сейчас всё как-то вяло, непонятно, на каких примерах молодёжь воспитывать.
…И мы будем дружно вздыхать.