В разгар пандемии лучше не придумаешь
На допрос вызвали старика, которому 94. В повестке написано, что он должен дать свидетельские показания о преступлениях фашистов «в период оккупации Сталинградской области с 17 июля 1942 по 2 февраля 1943».
Кто-то сомневается в том, что солнце светит, трава зелёная, соль солёная? Таких круглых дураков нет. Или их так мало, что нужны невероятные усилия, чтобы их найти и взять на работу в Следственный комитет.
Вызывать на допрос столетних? О чём допрашивать? Про маленькую пенсию? Про нехватку лекарств? Нет — о злодеяниях фашистских оккупантов. А кто-то сомневается, что эти злодеяния были? Таких нет. А если есть — они давно в сумасшедшем доме.
На допрос вызвали только одного старика? Вряд ли. Это ж явно кампания. О вызове Василия Н. мы узнали только потому, что его родственники сообщили о повестке, сфотографировали её и прислали.
Сама повестка пахнет преступлением. Вызов на допрос пугает любого. А тут глубокий старик, переживший оккупацию, — что если инсульт? Одинокий старик или старуха, получив повестку, может умереть с перепугу, успев понять только слово «допрос». И вот уже такой «свидетель» лежит на полу в коридоре, ждёт, когда найдут тело.
94 года! А если этот законопослушный советский человек отправится в Следственный комитет (г. Волгоград, ул. Рокоссовского, дом 10) к следователю Онопченку Антону Александровичу (именно так значится в повестке), подцепит там COVID и помрёт, — будет ли следователь уволен «за причинение смерти по неосторожности»? А лучше бы с формулировкой «за идиотизм».
Я позвонил следователю Онопченку Антону Александровичу. Ответил тихий спокойный мужской голос.
— Антон Александрович?
— Да.
— Меня зовут Александр Минкин. Скажите, пожалуйста, скольким старикам вы отправили повестки с вызовом на допрос по поводу фашистских злодеяний?
— Как ваша фамилия? (Я повторил.) Назовите ваш адрес.
— Я журналист, обозреватель газеты «Московский комсомолец». А что вам даст мой адрес?
— Так это вы получили повестку?
— Нет. Я хотел бы узнать, скольким старикам вы направили такие повестки?
— Извините, такую информацию не могу вам сообщить. — И он повесил трубку.
Бедняга, что с него взять? Он лишь выполняет (как указано в повестке) «поручение следователя Главного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации». Жаль, фамилии этого начальника в повестке нет.
Исполнитель дурацкого приказа мог бы оторвать зад от стула и поехать к старикам, а не к себе их дёргать. А что если повестки пришли парализованным или безногим?
Злодеяния фашистов многократно расследованы и осуждены — и в Нюрнберге, и в Советском Союзе. Многие преступники были пойманы, казнены.
Есть, однако, злодеяния, которые не расследованы, хотя точно известно, что они были. И были значительно позже, чем в 1942–1943. Значит, и свидетели моложе, и преступники, возможно, живы. Речь не про Новочеркасский расстрел 1962 года (хотя то преступление осталось безнаказанным). Речь о совсем свежих.
Год за годом, день за днём общество получает достоверные сообщения о пытках и убийствах в полиции, в СИЗО, в зоне. (Переименование милиции в полицию в этом смысле ничего не дало. Да и лишь круглый дурак мог рассчитывать, что смена вывески может что-либо изменить к лучшему. Дай дураку удостоверение, где написано «академик», и он сразу поумнеет, так, что ли?) Среди жертв такого насилия есть выжившие и вышедшие на свободу. Их тысячи. Давайте рассмотрим их свежие показания. Эти преступления можно реально расследовать, реально наказать садистов. Это будет огромная польза стране и народу.
А допрос столетнего — лишь очередной позор тех, кто ищет способ выслужиться, вместо того чтобы служить. Проще бы им нацепить георгиевскую ленточку на все детали одежды. А стариков вызывать? В разгар эпидемии? Таких круглых дураков, казалось, не может быть. А если есть — они должны сидеть под присмотром, а не за нами присматривать.
Вся затея с допросом стариков о событиях времён Великой Отечественной больше всего похожа на то, что Следственный комитет придумал, как выслужиться. Это их способ сообщить, что они — патриоты. Кто бы сомневался.