— «Голоса 75 миллионов великих американских патриотов, которые голосовали за меня, за «Америка первая» и «Сделаем Америку снова великой», будут звучать громко и долго в будущем. Они не потерпят неуважения и несправедливости в любой форме».
— «Для всех, кто спрашивал, я не пойду на инаугурацию 20 января».
По мнению Twitter, в этих постах Трамп провоцировал и оправдывал насилие со стороны правых экстремистов.
Ситуация именно с Twitter возникла во многом потому, что для Трампа эта сеть была важным средством коммуникации ещё с тех времён, когда он не был президентом. Если Украина осчастливила мир «facebook-министром» Арсеном Аваковым (об этом, кстати, давно уже забыли), то США подарили миру целого «twitter-президента».
Учитывая огромное значение активности президента США в сети его блокирование вызвало широчайшую общественную реакцию.
С одной стороны, послышались одобрительные возгласы относительно того, что это как раз и есть подлинное проявление демократии и свободы слова. Поскольку Twitter — частная инициатива, то никакое государство ему не указ, и он может совершенно спокойно банить даже президентов. А цензурой это не является, потому что цензура может быть только государственной.
С другой стороны, таким образом понятая «свобода слова» вызвала откровенное недоумение у части аудитории, и этому есть целый ряд причин.
Во-первых, сама суть социальных сетей — трансляция частных мнений. Это уникальный контент, проверка которого на достоверность в принципе невозможна.
Twitter Трампа — единственный источник информации о том, что думает Трамп, потому что, кроме Трампа и Господа Бога, никто не может знать, что он думает. Если Трамп почему-то решил написать не то, что он думает, проверить это никак нельзя. Даже сам Трамп не может тут нести окончательную ответственность — у автора был некогда (это была ныне прочно забытая сеть FidoNet) знакомый, который чуть ли не раз в месяц оповещал всех желающих о намерении бросить курить, но так и не бросал.
Более того, даже если условный Трамп приводит какую-то информацию, не соответствующую действительности, это может быть не сознательный обман, а добросовестное заблуждение. Одна из сложнейших задач историка, который выясняет мотивы поступков деятелей прошлого, — установить ту информацию, которая у них действительно была и которую они могли считать достоверной. Потому что дата 22 июня 1941 года действительно фигурировала в донесении Рихарда Зорге, да только в его же других сообщениях, равно, как и в сообщениях других советских разведчиков, фигурировали другие числа, другие месяцы и даже другие годы. Но Сталина осуждают за то, что он дату знал, а мер не принял.
Во-вторых, цензура — это сама по себе возможность запрета контента, совершенно независимо от того, кто её осуществляет.
Широко известна, например, «духовная» (церковная по факту) цензура, существовавшая почти во всех странах и во многих странах существующая сейчас. Причем цензура эта существенно отличалась от государственной — например, пьеса «Царь Иудейский», написанная в 1909 году Великим князем Константином Романовым, государственной цензуре не подлежала, но была запрещена к постановке на сцене для широкого зрителя Священным Синодом.
Явным примером цензуры является коммерческая тайна — она, конечно, оправданна, но цензурой от этого быть не перестаёт. Причём осуществляется она волей владельца предприятия: захочет сделать секретной зарплату сотрудников — сделает (кстати, обычная практика — с зарплатами «в конверте», чай, все знакомы).
Кстати, в Twitter об этом отлично знают, поскольку ещё летом 2019 года Трампу через суд (!) запретили банить пользователей его Twitter, поскольку это является… нарушением свободы слова! Извините за наш французский, но это только нам кажется, что владелец Twitter —…,… и даже…?
В-третьих, непонятно — а судьи кто? Кто решает, какая информация достойна опубликования, а какая — нет?
Во времена ещё сравнительно недавние решали всё пользователи — столкнувшись с явно лживой информацией или оскорблениями, они обращались к администрации социальной сети и добивались снятия информации или блокировки её источника. Естественно, общаться с людьми дорого и сложно, тем более что на каждое мнение было противоположное мнение.
Но сейчас-то на мнение людей даже не ссылаются. Блокируют «неправильные публикации» модераторы или автоматические алгоритмы. Чем они руководствуются, не всегда понятно. Например, недавно заблокирован профиль в Facebook журналиста и писателя Георгия Зотова. Он использовал в тексте цитату из Ильфа и Петрова «дикие люди, дети гор», которая кому-то показалась оскорбительной (скорее всего модератору). Просто запрещены слова, относящиеся к т.н. «языку вражды»: «хохол» (населённый пункт в Воронежской области), «москаль» (украинский политический деятель, генерал), «негр» (представитель негроидной расы) и т.п.
Появились некие «фактчекинговые» службы. Например, на Украине Facebook сотрудничает с пропагандистской грантовой структурой «StopFake», фактическим руководителем которой долгое время выступал Марко Супрун — муж «доктора смерть». Именно эти люди, близкие к украинским националистам, следят, правильно ли пользователи сети относятся к Бандере и медицинской реформе. Никакого конфликта интересов владельцы сети тут не усматривают.
Есть ли у нас основания полагать, что социальные сети на самом деле действуют, исходя из соображений удобства пользователей и ненанесения ущерба окружающей социальной среде? Вот сторонники Трампа полагают, что ликвидация его профиля — акт политической цензуры, что владельцы сети таким образом подыгрывают Демократической партии.
Кстати, откуда бы это модераторы Twitter знали, что информация о фальсификации выборов в США «непроверенная», а информация об отсутствии таких фальсификаций «проверенная»? А они и не знают. Просто они уверены, что фальсификаций в США быть не может. Особенно, если побеждает кандидат, за которого они голосовали и которого поддерживает их работодатель.
А ведь есть ещё один интересный фактор — как только сторонники Трампа начали массово мигрировать в социальную сеть Parler, Amazon отключила для неё хостинг, а Apple и Google удалили соответствующее приложение из своих сетевых магазинов. Эти действия объясняются тем, что от сторонников Трампа исходит угроза насилия. Грубо говоря, Google считает, что мнение 74 миллионов американских избирателей не должно быть представлено в социальных сетях.
На самом деле, конечно, всё не так просто — именно через социальные сети единомышленники находят друг друга, могут объединяться и планировать совместные действия, вроде штурма Капитолия. Но что-то мы не заметили отключения от хостинга Facebook на том основании, что через него ищут единомышленников мусульманские террористы или, например, сторонники украинского «Национального корпуса».
Вывод из всего этого очень простой — владельцы социальных сетей решили, что они и есть та медиакратия, которая может определять содержание глобальной политики и рулить планетой к светлому будущему. И даже то, что мощи социальных сетей оказалось недостаточно, чтобы сбросить Александра Лукашенко в прошлом году, их ни в чём не убедило…
Впрочем, «ответочка» уже прилетела — после блокировки Трампа стоимость акций Twitter просела на 12%. Однако рассчитывать на то, что рынок всё сам отрегулирует, не стоит. Падение котировок акций в результате этого шага было очевидным. Но компания на это пошла. Почему? Потому что люди, которые в конце 80-х рассказывали нам, что советская экономика плохая, потому что решения принимаются, исходя из политических, а не экономических соображений, нам врали. В рыночной экономике всё точно так же…