В ходе предвыборной кампании 2020 года президент Джо Байден охарактеризовал Россию как «противника», а Китай как «конкурента» Соединенных Штатов. Этот контраст, вероятно, укрепит нынешнюю тенденцию выстраивания отношений с Россией и Китаем по отдельности, как бы помещая политику по отношению к каждой из этих стран в отдельную шахту.
Мы полагаем, что это было бы ошибкой. Такой подход не только искажает политику в отношении каждой из стран, но и игнорирует или, возможно, не признает комплексную угрозу эскалации стратегического соперничества между Соединенными Штатами и двумя другими наиболее мощными военными державами планеты, политика которых становится все более скоординированной.
Склонность присваивать различные уровни приоритетности этим двум странам вполне понятна. Благодаря своему колоссальному экономическому весу, технологическим возможностям мирового уровня, растущим геополитическим амбициям и глобальному влиянию в период американо-китайской экономической напряженности, Китай представляет собой беспрецедентную стратегическую угрозу, которая должна быть тщательно взвешена. Россия, напротив, представляет более непосредственную угрозу, которая заключается в ее агрессивных действиях в Европе, подрыве американских альянсов и кибератаках против американских выборов и инфраструктуры. В то же время незначительные экономические и политические связи Америки с этой страной позволяют ей реагировать более жестко, в духе холодной войны. Другими словами, отношениями с Китаем нужно очень тщательно и продуманно управлять, в то время как Россию следует решительно сдерживать. По крайней мере, так можно предположить, исходя из риторики Байдена и его высокопоставленных чиновников.
Другие наблюдатели используют это разительное различие в характере вызовов со стороны Китая и России, чтобы призвать администрацию сфокусировать свое внимание почти исключительно на Китае. В рамках такого варианта американской политики России почти не будет уделяться внимания как самостоятельному стратегическому субъекту. Скорее она будет восприниматься через призму американо-китайских отношений. В таком случае цель политики США в отношении России практически свелась бы к предотвращению ее сближения с Китаем и усиления его мощи.
Ограничение политической задачи любым из этих направлений означает игнорирование двух критически важных моментов. Во-первых, не принимается во внимание поистине огромная важность для Соединенных Штатов улучшения отношений с Россией. Дело в том, что потерю контроля над все более сложным и опасным многополярным ядерным миром можно обратить вспять только при совместном американо-российском лидерстве. Возобновившаяся военная конфронтация в центре Европы может быть сдержана только совместными усилиями США, НАТО и России. Растущая угроза американской кибербезопасности может быть устранена только при условии взаимной сдержанности со стороны Вашингтона и Москвы. И наконец военные и экологические риски, связанные с климатическими изменениями в Арктике, могут быть снижены только при условии координации усилий США и России.
Во-вторых, разделение американской политики между двумя этими странами или перенос центра тяжести исключительно на Китай упускает из внимания насущные причины выстраивания политики в тандеме. Во всяком случае, первый подход игнорирует тенденции, сближающие Москву и Пекин, а также опасности американо-китайской холодной войны, которые будут еще больше, если Россия сформирует прочный альянс с Китаем. Впрочем, оба подхода в равной степени ослабляют эффекты политики, направленной на изменение неприемлемого поведения России и Китая. Наконец, они притупляют внимание к тем областям, где необходимо трехстороннее сотрудничество, а также к способам этого сотрудничества.
Становится все более очевидным, что Россия и Китай координируют ключевые элементы своей политики в отношении Соединенных Штатов. Например, они делают это, когда солидарно поддерживают третьи страны, враждебные Соединенным Штатам, проводят военные учения, призванные создать непредвиденные обстоятельства для США, а также противодействуют нормам, составляющим фундамент либерального международного порядка, поддерживаемого США. Их сотрудничество усложняет Америке задачу ответа каждой из двух стран по отдельности. Аналогичным образом продолжающаяся напряженность с Россией и растущие разногласия с Китаем способствуют укреплению сотрудничества между ними. По мере экономического, технологического, военного и дипломатического сближения их сотрудничество в каждой из этих сфер преодолевает новые пороги, и совокупный вес двух стран в Восточной Азии и Центральной Евразии существенно увеличивает вызов по сравнению с тем, который мог бы исходить от каждой страны в отдельности.
Кроем того, раздельная политика неизбежно помешает решению задач, для которых необходимо трехстороннее сотрудничество США, России и Китая. Правда, такая трехсторонняя повестка узка, однако крайне важна. В то время как американо-российское совместное лидерство необходимо для восстановления контроля над дестабилизирующими тенденциями в сфере ядерных вооружений, укрепление стратегической стабильности между крупнейшими ядерными державами не может быть достигнуто без участия Китая. Замедление климатических изменений останется не более чем фантазией, если эти три из четырех крупнейших эмитентов парниковых газов не будут играть коллективную ведущую роль. Для предотвращения или ослабления будущих эпидемий решающее значение будут иметь объединенные научные ресурсы и таланты России, Китая и Соединенных Штатов. Для того чтобы институты, имеющие особую важность для глобального управления, такие как Международный валютный фонд и Всемирная торговая организация, были реформированы и укреплены, а не расколоты между соперничающими лагерями, Россия, Китай и Соединенные Штаты должны найти общий язык. Наконец сотрудничество этих трех стран является необходимым условием для установления нового стабильного глобального равновесия и снижения напряженности между различными системами ценностей.
Каковы же должны быть ориентиры для администрации Байдена при разработке и координации политики в отношении России и Китая в этих условиях? Отправной точкой должно стать то, что с начала двадцатого века было основой генеральной стратегии США. Речь идет о предотвращении доминирования противника или коалиции противников над евразийским суперконтинентом или его стратегически важными субрегионами, такими как Европа, Ближний Восток и Восточная Азия. На сегодняшний день это означает необходимость предотвратить формирование прочного российско-китайского альянса, который объединил бы китайский динамизм с российскими природными ресурсами, создав реальную угрозу доминирования в Евразии.
Решение этой задачи требует тонкой и терпеливой политики. Грубая стратегия США, направленная на то, чтобы оторвать Россию от Китая или вбить клинья между ними, не имеет никаких шансов на успех и почти наверняка приведет к противоположному эффекту. Политические системы двух стран, характеры их лидеров, взаимодополняемость экономик и параллели в их внешнеполитических программах образуют естественную основу для того, что они называют «всеобъемлющим стратегическим партнерством и координацией». Однако имеются причины, включая исторические обиды и стратегические соображения, для того, чтобы Москва и Пекин дважды подумали, прежде чем заключить формальный альянс, и тонкая политика США, направленная на использование этих обстоятельств, могла бы минимизировать риск того, что это «стратегическое партнерство» перерастет во враждебный антиамериканский альянс. Возобновление дипломатического взаимодействия с Россией и пересмотр режима санкций с тем, чтобы они способствовали разрешению конфликта, а не просто служили для наказания, должны стать первыми шагами в создании новых стратегических возможностей для России за пределами союза с Китаем.
В то же время Соединенные Штаты должны воздерживаться от политики, которая может трансформировать нынешнюю напряженность с Китаем в полномасштабную холодную войну. В этом направлении американо-китайское взаимодействие явно будет решающим. Однако улучшение отношений с Россией также помогло бы снизить риски. В то время как России выгодна определенная напряженность в американо-китайских отношениях, в случае холодной войны она будет вынуждена выбирать сторону, жертвуя при этом своей стратегической автономией, составляющей ключевой элемент ее национальной идентичности. Российские лидеры не захотят этого делать. Возможно, Россия не имеет большого прямого влияния на поведение Китая, но улучшение американо-российских отношений и устранение стимулов для дальнейшего стратегического сближения между Россией и Китаем усложнит положение Пекина и может привести к тому, что его политика станет менее агрессивной.
Другая важная часть этой проблемы, разумеется, связана с военной мощью Китая и России. Любые усилия по смягчению этой угрозы посредством стратегического диалога и мер по контролю над вооружениями должны зависеть от решимости США не допустить военного преимущества одной из этих двух стран. Однако по мере того, как Китай укрепляет свой военный потенциал, и нынешние преимущества США, как ядерные, так и конвенциональные, медленно тают, Вашингтону следует все больше рассматривать эту угрозу с точки зрения ее трехстороннего характера.
Заключительным этапом российско-китайской политики США должно стать создание трехсторонней основы для принятия важнейших решений. В нынешнем, все более полицентричном мире цепляться за двусторонность больше не имеет смысла. Работа по решению ключевых вопросов, касающихся каждой из двух стран, разумеется, будет проходить на двустороннем уровне, но важно, чтобы по другим проблемам отношения США с Россией и Китаем имели трехстороннее измерение.
Переход к трехсторонности должен быть разнообразным. Некоторые вопросы, например, экономические противоречия или отдельные аспекты военной конкуренции могут быть решены путем скоординированных параллельных двусторонних дискуссий. При этом другие проблемы, такие как угроза терроризма или регионального хаоса в Афганистане, требуют трехстороннего формата. Ядерная проблема северной Кореи и некоторые другие требуют многостороннего формата.
При формировании планов США необходимо, чтобы цели были скромными. Вместо того чтобы фантазировать о всеобъемлющем соглашении по ядерному оружию, связывающему все три страны, нужно сделать акцент на диалоге и поиске тех областей, где они могли бы сотрудничать, а также на переговорах, касающихся тех частей проблемы, которые наиболее остро нуждаются в трехстороннем сотрудничестве, таких как война в космосе, оружие двойного назначения, киберугрозы для систем командования и управления, а также гиперзвуковые крылатые и планирующие ракеты.
Для того чтобы трехсторонняя стратегия США была эффективной, потребуется чтобы Соединенные Штаты и их союзники думали и действовали заодно. Простого восстановления американских альянсов и поддержки американской политики в отношении России и Китая со стороны союзников будет недостаточно. Чтобы выработать последовательный подход, придется приложить существенные усилия для согласования различных приоритетов европейских и восточноазиатских союзников Америки, а также воспринимаемых ими угроз со стороны России и Китая.
В то время как Соединенные Штаты стремятся координировать свою политику в отношении России и Китая, следует избегать искажений и преувеличений при оценке поведения обеих стран, а также той угрозы, которую они представляют по отдельности и в тандеме. Вызов, который они бросают Соединенным Штатам и их союзникам, абсолютно реален и не должен преуменьшаться. Но его не следует и преувеличивать, поскольку это может исключить любую реальную перспективу трехстороннего сотрудничества в тех сферах, где оно возможно и необходимо.
Принесет ли такой подход результаты, зависит, разумеется, от реакции России и Китая. Едва ли можно считать успех гарантированным, но Соединенные Штаты обязательно должны попытаться. Последними опубликованными словами Збигнева Бжезинского были следующие: «Идеальным долгосрочным решением является такое, при котором три доминирующих военных державы – США, Китай и Россия – сотрудничают для поддержания глобальной стабильности». Едва ли есть необходимость добавлять, что без этого не может быть никакой надежды на стабильность в мире.