Финансирование проектов в странах Прибалтики в новом бюджетном периоде ЕС: долгосрочные и новые вызовы — важная и интересная тема. Насколько сильно данные государства зависят от внешних вливаний? Какое значение для их экономик имеют «привозные деньги». Каковы перспективы такого донорства, затянувшегося уже на два десятилетия? Обо всём этом в беседе рассказывает Наталья Ерёмина — доктор политических наук, кандидат исторических наук, профессор СПбГУ, советник Президента Российской ассоциации прибалтийских исследований, эксперт Российского совета по международным делам.
-Каким образом страны Прибалтики включились в ЕС, насколько для них данные процессы оказались позитивными?
— Здесь надо отдавать отчет в некоторых очевидных вещах, я бы даже сказала — в аксиомах интеграции. Дело в том, что интеграционный процесс несёт с собой как позитивные, так и негативные аспекты. То есть, мы не можем расценивать любое явление исключительно как положительное и не содержащее никаких негативных моментов. Такого в принципе не бывает. Среди позитивных аспектов интеграции назовём образование новых торговых и финансовых потоков, снижение издержек производства, рост межрегиональных связей и др… Однако не стоит забывать, что слабые экономики, вступая в интеграционный союз, оказываются в жёсткой зависимости от других, более сильных экономик. В условиях интеграции из слабых экономических систем всегда происходит отток разнообразных ресурсов в сторону сильных экономик, оказывающихся в роли некоторого магнита для сил. Ведь прежде всего в слабых экономиках закрываются производства. Слабые экономики находятся в зависимости от программ перераспределения финансов в интеграционном блоке. При этом существующие экономические диспропорции не просто сохраняются, но постепенно углубляются. В этих условиях слабые экономики часто прибегают к институту лоббизма. И именно страны Прибалтики хорошо демонстрируют как позитивные, так и негативные аспекты интеграционного процесса. Думаю, что процесс адаптации к общему рынку там постоянно сопровождается процессом адаптации к политическим задачам, продиктованным, в том числе, взаимодействием с НАТО.
С самого начала Эстония, Латвия и Литва столкнулись с негативными аспектами интеграционного движения. Так, Брюссель выдвинул множество условий для вступления прибалтийских государств в ЕС. Например, по его требованию была остановлена Игналинская АЭС в Литве; в Латвии были закрыты заводы по производству сахара; во всех странах начали умирать наукоёмкие производства; практически уничтожена была рыболовная отрасль; произошло сокращение сельскохозяйственного производства, что привело к изменениям в структурах экономик. Особенно негативные последствия оказала необходимость закупать электроэнергию у других стран. И если Эстонии длительное время удавалось справляться с решением вопросов энергетики и сохранять звание лидера в этой сфере среди прибалтийских государств, то теперь, в условиях перехода к «зеленой энергетике», к чему принудил Брюссель, Таллин вынужден постепенно закрывать сланцевое производство. Нельзя не отметить и переток рабочих рук в другие страны ЕС. После вступления в Евросоюз страны Прибалтики покинул каждый пятый житель. К этим проблемам добавляются текущие задачи борьбы с пандемией короновируса.
— Постойте, но ведь страны Прибалтики постоянно говорят о своих успехах в ЕС?
— Да, действительно. Сами страны Прибалтики в своих отчетах свидетельствуют об успехах интеграции. Однако текущие условия экономического развития и короновирус, который сам по себе его серьёзно замедлил, показывает, что даже относительный небольшой рост ВВП не решает проблему дефицита бюджетов Латвии, Литвы и Эстонии. Кстати, забавно и показательно одновременно, что страны Прибалтики ссылаются на своё «неудобное соседство» с Россией, объясняя экономические проблемы. Даже сейчас, в условиях короновируса, политики зачастую объясняют распространение Covid-19 «колхозным советским менталитетом».
— И как же страны Прибалтики решают cвои экономические проблемы ? За счёт помощи ЕС?
— Да. Решение сохраняющихся экономических проблем осуществляется благодаря субсидиям структурных фондов. Страны Прибалтики получают дотации по различным программам в рамках политики сплочения (региональной политики). Причём софинансирование проектов со стороны ЕС составляет 70%, а иногда и 90% от их стоимости. Н эту тему опубликовано уже множество научных статей. Программы региональной политики формируются на период семь лет, т. е. являются многолетними (бюджет ЕС также принимают на семилетний период). Они остаются основным финансовым каналом для получения поддержки из коммунитарного бюджета. И этот канал очень важен — если судить по размерам субсидий, которые получают Латвия, Литва, Эстония.
Данные государства стали частью ЕС в 2004 году и сразу стали получить субсидии, прежде всего, по программам региональной поддержки благодаря структурным фондам. Так, они получили финансовую поддержку на период до 2006 г. в следующих объемах (многолетний период с 2000 по 2006 гг.): Латвия — более € 1 млрд., Литва — свыше € 5 млрд., Эстония — € 698 млн. Эти первые цифры были небольшими — что связано с тем, что страны получили субсидии только на два года, так как вступили в ЕС уже на финале действия многолетних программ, финансируемых из коммунитарного бюджета. Но вот с этого времени субсидии только растут, а зависимость от них постоянно усугубляется. Так, в бюджетный период 2007—2013 гг. Латвия получила € 6,8 млрд., Литва — более € 7 млрд., Эстония — € 3,4 млрд. На следующем этапе с 2014 по 2020 гг. Латвии предоставили € 7 млрд., Литве — около € 7 млрд., Эстонии — € 5,8 млрд.
Однако многолетние планы 2014−2020 гг. закончились, а с 2021 года начал действовать уже новый бюджет. 21 июля 2020 г. он был согласован в размере € 1,074 трлн. (многолетние финансовые планы) на следующие семь лет. В бюджете также был создан фонд возмещения в размере € 750 млрд. — для поддержки восстановления государств-членов ЕС от экономических последствий Covid-19. Именно по этой причине те страны, которые должны были недополучить средства в размере, как минимум, € 1−1,5 млрд., все-таки получат даже чуть большие средства на следующий бюджетный период. При этом отметим масштабное лоббирование интересов стран Прибалтики и Польши, которые стремились добиться сохранения финансирования своих экономик — с учётом ухудшения положения сельскохозяйственных работников и роста безработицы в связи с короновирусом. Также в качестве обоснования необходимости поддержки данные государства снова сослались на якобы неблагоприятное соседство с Россией и на то, что они ограничены в торгово-экономических возможностях из-за неких негативных влияний со стороны РФ. Очевидно, что Россия, уводя свои грузы из прибалтийских портов, влияет таким образом на сокращение объема ВВП стран Прибалтики. Однако Россия здесь просто следует своим экономическим интересам.
— Да, а ведь теперь, в условиях перевода и белорусских товаров в российские порты, эти страны вновь недополучат серьёзные средства.
— Так оно и есть. Дело в том, что экономика позитивно развивалась в условиях, с одной стороны того, что эти государства пользовались своим транзитным статусом, а с другой — получали стабильную финансовую поддержку ЕС. И это всё на стабильном фоне в сфере энергетики. Однако волатильность в этой сфере сейчас, тот факт, что страны Прибалтики поставили телегу впереди лошади (т.е. политику перед экономикой) ограничивает их возможности, которые сейчас нельзя перекрыть стабильными доходами и уверенными темпами экономического роста, которые были до 2008 года и тем более в докоронокризисный период. Именно по этой причине страны Прибалтики лоббируют дополнительные механизмы при перечислении помощи ЕС.
Принципы распределения средств на период 2021—2027 гг. по-прежнему основаны на показателях ВВП на душу населения. Но добавлены и новые критерии (безработица среди молодежи, низкий уровень образования, изменение климата, а также приём и интеграция мигрантов). Самые отдаленные регионы будут по-прежнему пользоваться особой поддержкой ЕС. Также к программам поддержки в рамках региональной политики добавляются суммы из фонда восстановления экономики от влияния короновируса. Эти суммы фактически являются неиспользованными в рамках программ региональной политики предшествующего этапа. Поэтому государства будут их получать в виде займов и с учетом неизрасходованных ими средств в предшествующий период.
Благодаря этому Эстония получит поддержку в рамках региональных программ в объеме € 6,8 млрд. Однако перед правительством была поставлена задача сократить софинансирование со стороны ЕС на реализацию инфраструктурных проектов до 30%. Также Эстония рассчитывает на возврат суммы в размере € 1,5 млрд. из фонда восстановления экономики. В целом страна планирует получение субсидий ЕС в размере € 8,3 млрд.
Латвия на период 2021—2027 гг. получит около € 10,5 млрд. — с учётом суммы из Фонда восстановления экономики, что явно говорит об успешном лоббировании позиций страны внутри ЕС. Но Латвии также необходимо сократить предлагаемое снижение доли софинансирования ЕС с 85% до 70%.
Совет ЕС утвердил бюджет Литвы на период 2021—2027 гг. в размере € 6,2 миллиарда — по программам региональной политики (политики сплочения) и поддержки фермеров. Дополнительно к этой сумме Литва получит в виде займов из фонда восстановления экономики около € 3 млрд., так что в целом страна гарантированно обеспечена поддержкой от ЕС в размере более € 9 млрд.
— Вы хотите сказать, что из-за коронокризиса страны Прибалтики получат даже еще большие средства, нежели раньше?
— Да. Именно так. Им удалось пролоббировать свои интересы. Поэтому государства Прибалтики в общем смогли сохранить прежние объемы финансирования и немного их увеличить (на сумму около € 2 и более € 2 млрд. в случае Латвии) — благодаря фонду восстановления экономики. Более того, мы учитываем только важнейшие программы поддержки ЕС, через которые поступают основные и наибольшие объемы субсидий. Но стоит отметить, что работают и другие проекты, на основании которых страны Прибалтики как получали, так и получают и будут получать финансирование. И очень важно, что эти возможности обеспечиваются благодаря активному лоббированию интересов этих государств на уровне ЕС. Ведь известны расчёты 2018 и 2019 гг., которые гарантированно показывали сокращения коммунитарного бюджета и уменьшение поддержки экономик стран-членов на уровне не менее € 1 млрд. При этом данная «недостача» должна была с течением времени увеличиваться.
— Как вы считаете, о каких тенденциях (позитивных или негативных) свидетельствуют эти цифры?
— Я полагаю, что утверждённые объемы поддержки свидетельствуют о том, что экономики данных стран не способны к самостоятельному развитию. Они зависят от постоянных финансовых дотаций, не готовы к их уменьшению — и тамошние политики проявляют чудеса изворотливости для их сохранения. А основные финансовые тяготы в очередной раз понесут граждане ФРГ, Франции, Нидерландов, Австрии, Швеции (которые вводила более легкие ограничения и сохранили экономику) и некоторых других стран. Очевидно, что данные цифры с учетом роста инфляции и различных издержек, однако, будут уже направлены скорее на поддержание экономики, но не на её развитие. Все крупные инфраструктурные проекты Эстонии, Латвии и Литвы по-прежнему зависят от субсидий ЕС. Возьмем хотя бы в качестве примера железнодорожный проект Rail Baltica, на который постоянно требуются всё большие и большие суммы из ЕС. Но куда пропадают эти деньги в результате? И данная зависимость дорого стоит не только с точки зрения сокращения потенциала экономического роста самих прибалтийских государств. Она очень дорого обходится налогоплательщикам других стран ЕС. Поэтому пока политики стран Прибалтики радуются тому, что на каждый вложенный в коммунитарный бюджет один евро они получают почти четыре и даже более, политики Австрии и Нидерландов негодуют. Эти словесные перепалки между политиками разных стран мы будем ещё наблюдать. И уже известная всем русофобия прибалтийских государств мешает им налаживать диалог и получать экономическую выгоду от сотрудничества с Россией. Отсутствие диалога с Россией не позволит этим странам встраиваться и в глобальные проекты, например, во взаимодействии с Китаем. Впрочем, они и не будут выступать в нём самостоятельно — но только как часть ЕС.