Впервые единоличное право Газпрома на экспорт трубопроводного газа пошатнулось. Реальные шансы стать еще одним поставщиком российского голубого топлива в Европу появились у Роснефти. Почему российские власти десятилетиями сохраняли монополию Газпрома на экспорт и какой существенный аргумент Игоря Сечина может убедить власти разрушить монополию теперь?
Вице-премьер Александр Новак сделал громкое заявление. По его словам, обращение Роснефти с просьбой дать ей возможность поставлять газ по «Северному потоку – 2» находится на рассмотрении в правительстве. По его словам, сейчас он ждет мнения на этот счет министерств. Чуть ранее Новака глава Минэнерго Николай Шульгинов также подтвердил, что вопрос возможного допуска Роснефти к экспорту трубопроводного газа обсуждается.
Глава Роснефти Игорь Сечин уже давно строит амбиции начать экспорт газа, что разрешено пока только Газпрому. Впервые он их озвучил в 2016 году. В середине августа 2021 года «Коммерсанту» стало известно, что Сечин попросил в письме президента Владимира Путина разрешить компании экспортировать 10 млрд кубометров газа в год через агентское соглашение с Газпромом. Такое соглашение исключает необходимость менять законодательство.
До сих пор Сечину не удавалось убедить президента. Что же изменилось, что у Роснефти появился реальный шанс? Европа дала Сечину новый аргумент. Если пустить газ Роснефти в «Северный поток – 2», то газопровод станет соответствовать Газовой директиве ЕС – а значит, трубу можно будет загрузить на полную мощность, на 55 млрд кубометров в год, а не наполовину. Пустить в трубу альтернативного Газпрому поставщика – это действительно может стать выходом из сложившейся неприятной ситуации.
В письме Роснефти указывалось, что поставки ее газа «будут способствовать снятию ограничений» со стороны антимонопольного законодательства ЕС в отношении допустимой загрузки газопроводов «Северный поток – 1» и «Северный поток – 2», а также Opal (продолжение «Северного потока – 1»).
Недавно стало понятно, что Европа не даст «Северному потоку – 2» исключение и не снимет антимонопольные ограничения. Таково решение Федерального сетевого агентства Германии и Высшего земельного суда Дюссельдорфа, который отклонил апелляцию Nord Stream 2 AG, оператора газопровода. Ситуация с разрешением загружать на полную мощность Opal еще не решена в суде. Поэтому Газпрому придется так или иначе подстроиться под европейское законодательство, либо Opal и уже новый газопровод будут работать только вполовину мощности.
Вариантов, на самом деле, немного. Во-первых, рассматривается вариант создания виртуальной точки сдачи-приемки газа прямо в Балтийском море, где начинается территория Германии. Тем самым половина газа в трубе поменяет собственника, остальная половина останется принадлежать Газпрому. Норма Газовой директивы ЕС о том, что трубой не может пользоваться один поставщик газа, будет соблюдена.
Минус в том, что при перепродаже на виртуальном хабе сложно перепроверить характеристики газа, проконтролировать химические свойства, поэтому эта идея пока отложена в ящик, говорит ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) и Финансового университета при правительстве РФ Станислав Митрахович. «Логично было бы передавать газ не в море, а там, где это удобно. То есть на первой станции, которая расположена на территории Германии. Когда мы летим на самолете, мы пересекаем границу в воздухе, но таможенный контроль проходим же в аэропорту, так как это удобней. Но ЕС принял изменения в антимонопольное законодательство, которые направлены исключительно против нас. Поэтому нам надо искать механизмы, как в таких условиях жить», – говорит эксперт.
Второй вариант – продавать российский газ на выходе из России и на входе в газовую трубу. То есть по «Северному потоку – 2» будет идти уже не российский, а газ, купленный иностранными компаниями. Минус этой истории в том, что покупатели газа могут не согласиться на такой вариант, так как он требует от них больше телодвижений, но списывать со счетов его не стоит, говорит Митрахович.
Третий вариант – это частичная или полная продажа оператора Nord Stream 2 AG, которому принадлежит газопровод «Северный поток – 2». На частичную продажу трубы Газпром вполне готов пойти, считает собеседник. Ведь он изначально планировал не единолично владеть оператором и трубой, а создать консорциум, куда вошли бы европейские партнеры Газпрома по аналогии с «Северным потоком – 1». Оператор первой трубы только на 51% принадлежит Газпрому, остальные 49% поделены между четырьмя европейскими акционерами. Создать консорциум помешала Польша в надежде лишить Газпром инвестиций от европейских партнеров.
«Продать часть «Северного потока – 2» совершенно не страшно. Но европейцам, судя по всему, этого будет недостаточно, они подталкивают к полной продаже газопровода. А это уже риски. Новый владелец может не обслуживать газопровод или резко повысить тарифы и так далее», – говорит Митрахович.
Наконец, четвертый путь для России – либерализовать поставки трубопроводного газа на экспорт, то есть допуск на европейский рынок других поставщиком, кроме Газпрома. Почему разрушение экспортной монополии Газпрома столь сложная тема? Потому что
государство боится потерять контроль и доходы от экспорта газа, которые пополняют бюджет.
Газпром платит повышенный НДПИ, в отличие от независимых производителей газа, экспортную пошлину и еще дивиденды государству как акционеру. В допандемийном 2019 году группа «Газпром» заплатила в бюджет налогов на 2,6 трлн рублей. Контролировать этот поток проще, когда он идет от одной, а не от десятка компаний, как было в 1990-е и начале 2000-х годов.
Монополия на экспорт газа была создана в 2006 году, чтобы исключить конкуренцию российских производителей на одних и тех же рынках и не сбивать цены на рынке. Тогда единственным рынком сбыта для российского газа была Европа. Теперь у России появился еще китайский рынок, куда газ идет по «Силе Сибири». Первый шаг к либерализации экспорта газа был сделан тогда, как у России появился собственный производитель сжиженного природного газа – «Новатэк». Право на экспорт по трубам сохранили за Газпромом, а вот право экспортировать СПГ получила еще и частная компания. Смысл идеи был в том, что «Новатэк» будет поставлять свой СПГ на азиатские рынки и не будет мешать Газпрому в Европе. Однако на практике выдержать это условие не получилось. В 2020 году Россия даже обогнала США по объемам поставок СПГ в Европу, экспортировав 22 млн тонн против 20 млн тонн у США.
И это первый риск – в теории Роснефть просит продавать только 10 млрд кубометров газа, а на практике объемы могут вырасти. Более того, если дать такое разрешение Роснефти, то подтянутся «Лукойл» и другие независимые производители газа в России, требующие доступа к экспортным трубам.
Второй риск – это финансовые потери бюджета РФ. «Если появится конкуренция между российскими поставщиками, то покупатель в Европе, естественно, будет требовать скидку», – говорит Митрахович.
Кроме того, Газпром платит повышенные налоги в бюджет, а также выполняет социальные функции внутри России, в частности, занимается газификацией регионов, поддерживает нормальное состояние системы энергоснабжения. Наконец, занимается, мягко говоря, не очень приятными клиентами, например, Кавказом, где вообще не принято платить за газ, добавляет собеседник.
Еще один риск состоит в том, что европейцы могут менять правила игры уже в процессе самой игры или придавать этим правилам новое прочтение. «Поправки в Газовую директиву ЕС, ограничивающие прокачку газа по морской части газопровода, ввели задним числом, когда инвестиционное решение по «Северному потоку – 2» уже было принято, деньги – выделены при старых правилах», – говорит Митрахович.
Газопровод Opal, например, сначала не мог работать на полную мощность, потом ему такое право предоставили, а потом снова отобрали.
Вот и с допуском Роснефти к «Северному потоку – 2» у европейцев могут возникнуть претензии, считает эксперт. К примеру, регуляторы Европы могут решить, что Роснефть – это такая же «неправильная» компания, как и Газпром, поэтому допуск ее к трубе не меняет ситуации. Либо европейцам не понравится форма допуска Роснефти к «Северному потоку – 2» – через агентское соглашение с Газпромом. Или Брюссель решит, что одной Роснефти недостаточно, пусть Россия дает право на экспорт газа и всем остальным российским компаниям.
«Европа может начать настаивать на дальнейшей либерализации экспорта. Им только покажи палец, они по локоть откусят», – говорит Митрахович. А это может обрушить цены на российский газ и привести к серьезным потерям доходов бюджета. Контролировать одну или две компании проще, чем рой мелких компаний.
Пока цены на газ в Европе высокие из-за ухода СПГ в Азию, европейцы могут быть более сговорчивыми относительно наших действий, чтобы загрузить «Северный поток – 2» на полную. Однако если газ снова будет стоить недорого, европейские регуляторы могут начать придумывать новые ограничения для российского проекта, сокрушается собеседник.
Но несмотря на все эти риски, шансы у Роснефти получить доступ к экспорту как никогда выросли именно благодаря «Северному потоку – 2». Другое дело, что и Россия, скорее всего, предъявит ряд условий для новоявленного экспортера. Например, компанию могут заставить платить НДПИ по повышенному коэффициенту, как это делает Газпром. А также обязать выполнять социальные обязательства, например, газифицировать отдаленные уголки страны. В-третьих, взять под контроль стоимость газа от Роснефти, чтобы компания не стала демпинговать на европейском рынке. «Могут официально или неофициально попросить Роснефть не давать скидки европейским покупателям или давать скидку, но не больше определенного процента», – считает эксперт ФНЭБ.