Ровно тридцать лет назад ушла в небытие организация, наводившая страх на половину планеты – Комитет государственной безопасности СССР. Почему столь могущественная структура оказалась бессильной против пришедших в 1991 году к власти политиков и как выглядел хаос, наступивший в стране в результате этой реформы?
3 декабря 1991 года считается официальной датой роспуска КГБ СССР, поскольку именно в этот день Совет Республик Верховного Совета СССР принял печальный закон № 124-Н «О реорганизации органов государственной безопасности». Именно эта бумага и оформила юридически уничтожение КГБ, хотя после августа 1991 года постепенно от союзного Комитета отгрызали отдельные структуры, подразделения, функции и полномочия. В основном в пользу только что образованного КГБ РСФСР со штатом в 14 человек, но и Михаил Горбачёв попробовал переключить лично на себя управление госохраны, правительственную связь и некоторые другие отделы. Сказывался опыт «заточения в Форосе», хотя это его уже не спасало.
Все это, конечно, было абсолютно незаконно. Во-первых, пока еще действовавшая Конституция СССР не знала никакого Совета Республик. Этот странный орган, присвоивший себе высшую власть «в переходный период» (откуда и, главное, куда?), вплоть до права денонсации международных договоров, был сформирован согласно Закону СССР «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период» от 5 сентября 1991 года.
Не ясно было и то, каким образом и из кого этот Совет Республик формировался. Например, делегация от РСФСР не была утверждена Съездом народных депутатов РСФСР, как того требовал сам по себе странный и антиконституционный закон. Туда просто кого-то назначили, что дополнительно ставило под сомнение легитимность нового высшего органа власти.
Правда, никто и не скрывал, что Совет Республик создан именно для того, чтобы окончательно руинировать как остатки СССР, так и отдельные его структуры. И удивительным образом у Совета Республик всегда был кворум, что выгодно отличало его от второй палаты союзного парламента – Совета Союза Верховного Совета СССР. Эти люди просто самоустранились – и в обсуждении и принятии «актов переходного периода» осенью-зимой 1991 года участия не принимали.
Во-вторых, согласно всё той же Конституции СССР, «отменить» КГБ можно было только постановлением всего Верховного Совета СССР, а не какой-то одной его палаты, к тому же юридически ничтожной. Примечательно, что даже после 3 декабря Верховный Совет СССР не изъял из майского 1991 года закона «Об органах государственной безопасности СССР» сам термин КГБ.
То ли руки не дошли, то ли это была такая фига в кармане, но дело закончилось тем, что 26 декабря была принята окончательная резолюция о прекращении существования СССР, и юридическая интрига умерла вместе с ним. Припарки покойнику ставить уже было бессмысленно и некому.
Помимо этого, все акты, принятые в этот период Советом Республик, изобиловали ошибками, юридическими и лингвистическими неточностями и казусами, что дополнительно делало их ничтожными документами. Но на это в революционной эйфории того времени никто уже внимания не обращал. Вообще Совету Республик удалось практически невозможное: эти люди (де-юре 122 человека, де-факто в этой деятельности принимало участие 174 человека) во главе с делегатом от Казахстана Ануарбеком Алимжановым (писатель, бывший корреспондент «Литературной газеты», а затем «Правды» по Средней Азии) за неполных три месяца работы законодательно уничтожили самую большую страну мира, после чего самораспустились и разъехались по домам. Алимжанов умер через полтора года в Алма-Ате в должности председателя Социалистической партии Казахстана в возрасте 62 лет.
Запихнуть обратно в тюбик все эти события тридцатилетней давности невозможно. Сама обстановка осенью–зимой в стране была такой, что любые «революционные» действия воспринимались обществом на ура, а какие-то там юридические ошибки или нелегитимность «переходных» органов власти вообще не обсуждались. Другой вопрос, что случилось чуть потом.
С конца августа и вплоть до нового 1992 года постепенно весь контроль за бывшим КГБ СССР перешел к структурам КГБ РСФСР во главе с генералом Виктором Иваненко. Он был одной из ключевых фигур в команде Бориса Ельцина при защите Белого дома в августе 1991 года и закономерно претендовал на ключевую роль в новой структуре – Межреспубликанской службе безопасности. Однако МСБ возглавил Виктор Бакатин, как фигура союзного масштаба (все-таки бывший министр внутренних дел СССР, хоть и партийный кадр), а Иваненко стал руководить очень специфической, чисто ельцинской структурой – Агентством федеральной безопасности РСФСР (АФБ).
Сейчас даже аббревиатуры эти мало кому что говорят. А на практике это означало жуткую чехарду непродуманных административных реформ по дезинтеграции бывшего КГБ. Кадровые перестановки и назначения проводились по двум основополагающим принципам: «из грязи в князи» и «кто первый встал – того и тапки».
Иваненко привел в структуру чисто российской службы безопасности своих коллег по Инспекторскому управлению КГБ СССР. Попадали в инспекторы в основном люди мало способные к оперативной работе, но которых нельзя было просто выгнать по каким-то третьим причинам. С другой стороны, специфика работы Инспекторского управления давала им допуск к личным делам сотрудников и позволяла обрасти массой неформальных связей.
Иваненко прекрасно сыграл на этом во время августовского путча. Он просто 24 часа сидел на телефонах спецсвязи в Белом доме и обзванивал знакомых ему сотрудников КГБ СССР, внося между ними разлад, интригуя, обещая, угрожая и вербуя. В результате ему удалось частично дезорганизовать работу КГБ на человеческом уровне, просто дезориентировав тех сотрудников, до кого смог достучаться. И затем – примерно на ближайший год – бывшие сотрудники Инспекторского управления составили костяк новой российской структуры госбезопасности, хотя ее функции и позиция были до конца не определены.
Текущая деятельность бывшего КГБ СССР практически прекратилась где-то на год. Рядовые сотрудники просто не знали своей дальнейшей судьбы. Технические службы были переподчинены новой российской структуре, но само их существование было под вопросом в силу отсутствия юридической базы и полного разгула либеральной демократии вплоть до разговоров об окончательном демонтаже системы наружного наблюдения, радио и телефонного перехвата, а также снятия контроля за действиями нового «главного союзника» – США. Внутрироссийское направление не работало в принципе по идейным соображениям, ибо демократия.
Несколько лет тотальной дискредитации в СМИ создали и соответствующий массовый образ «охранки». Люди если не пили, то внимательно наблюдали за событиями в Чехословакии и Польше, где прямо в тот момент шла массовая люстрация бывших сотрудников органов безопасности и разведки. А люди, волею судеб оказавшиеся в «поле», в горячих точках или длительных командировках, просто потеряли связь с Москвой и были предоставлены сами себе.
Бакатин пытался, как говорится в старом анекдоте, нарисовать на картине в углу маленькую розовую собачку, чтобы всю картину не уничтожили. Он выступал против тотального запрета КГБ и люстрации сотрудников, на чем настаивала та часть победившего народа, которую скоро стали ласково называть демшизой. В тот период эти люди не считались маргиналами и опасными психопатами, а были знаковой и влиятельной частью истеблишмента. Бакатин предложил дезинтегрировать бывший КГБ на множество маленьких агентств, что позволяло формально избежать запретов, люстрации и прочего преследования сотрудников и полного разрушения системы.
На этот же период пришлась и печально знаменитая передача Бакатиным американскому послу Коллинзу схем прослушивающих устройств в посольстве США в Москве, что навсегда приклеило к Бакатину различные неприятные ярлыки. Но он в свое оправдание демонстрировал документ за подписями Горбачёва и Ельцина, согласно которому он якобы и действовал. Интриговавший против Бакатина Виктор Иваненко поставил затем под сомнения легитимность этого документа, поскольку, по его, Иваненко, мнению, президент СССР и глава РСФСР должны были посоветоваться с профессионалами и не имели полномочий принимать такое решение.
До сих пор неизвестно, кто именно заронил в сознание Бориса Ельцина мысль о том, что необходимо срочно создать единую мощную структуру, которая подчинялась бы только руководству РСФСР. Это исключало бы любые попытки третьих ли (имеется в виду Горбачев в первую очередь) реанимировать некую надреспубликанскую структуру. Возможно, светлый ум Геннадия Бурбулиса всё еще был направлен на уничтожение остатков союзных структур. Но это только предположение. Хотя есть и другая версия.
Так или иначе, но Борис Ельцин расформировывает Межреспубликанскую службу безопасности и оправляет Бакатина в отставку. Формально эти указы должен был визировать Горбачёв, но на него, как и вообще на остатки союзных органов власти, никто уже внимания не обращал.
19 декабря 1991 года Указом президента РСФСР создается Министерство безопасности и внутренних дел РСФСР (МБВД) путем слияния Агентства федеральной безопасности и МВД. Проект писался в недрах милиции и не рассматривался правительством Силаева. Типичная «рокировочка», в результате который образовавшийся монстр возглавил бывший министр внутренних дел генерал Виктор Баранников. Он был в те месяцы очень близок к Ельцину, поскольку в дни августовского путча открыто его поддержал и руководил арестами лидеров ГКЧП.
Баранников был типичным милиционером, прошедшим путь от простого участкового до последнего министра МВД СССР. Он наглядно объяснил Ельцину, что грядут тяжелые времена вплоть до голодных бунтов и развала страны по национальному и региональному признакам (в 1988 году Баранников работал первым замминистра внутренних дел АзССР в Карабахе и насмотрелся всякого). И в такой обстановке, говорил генерал Баранников главе РСФСР, требуется суперструктура, которая стала бы опорой и оплотом власти Бориса Ельцина. И для этого требуется собрать остатки милиции и КГБ (кроме внешней разведки, личной охраны и погранвойск) в одно сверхведомство. Баранников даже успел написать штатное расписание и прочие нормативные документы будущего единого ведомства.
Ельцину эта идея показалась настолько привлекательной, что он практически сразу же воплотил ее в жизнь, не поставив в известность даже ближайшее окружение. Образование МБВД стало громом посреди не очень ясного, но все-таки хоть как-то прогнозируемого неба. А сейчас мало кто даже вспомнит эту аббревиатуру.
Напомним: в стране разгул либерализма и всеобщей демократии. И тут вдруг глава РСФСР, получивший ядерную кнопку чуть ли не из рук либеральной интеллигенции, создает репрессивного монстра, очертаниями напрямую повторяющего ненавистное сталинское время. Только при Иосифе Виссарионовиче, да и то недолго, МВД и госбезопасность (включая разведку) были объединены в одно ведомство под руководством Лаврентия Берии. Скандал.
Группа либеральных депутатов Верховного Совета РСФСР поднимает крик и обращается в Конституционный суд. Буквально через две недели, 14 января 1992 года, Конституционный суд признаёт образование МБВД не соответствующим Конституции (а до этого где вы были, дорогие судьи?) и объявляет указ Ельцина недействительным. Раздраженный Ельцин подчиняется и восстанавливает прежнее статус кво. АФБ возглавляет Баранников (Иваненко отправляют в отставку), а МВД – Ерин.
Закрепим для окончательного понимания: весь этот бардак происходит практически за календарный месяц. С 3 декабря 1991 года по 14 января 1992 года. Прежняя система государственной безопасности и части внутренних дел оказывается едва ли не полностью разгромлена (разве что люстрация и поражение сотрудников в правах не случилось, хотя могло, такое желание у либеральной части общественности до сих пор не угасло), работа дезорганизована, люди деморализованы. А начинается самый страшный период в жизни страны и общества. Есть ли в этом хоть что-то положительное?
Если постараться, то можно найти и позитив. Выделение разведки в отдельное ведомство – безусловно положительный момент. Спорный случай – деидеологизация. С одной стороны, из работы особенно разведки должны были уйти устаревшие представления о мироустройстве и весь этот бытовой кошмар в виде парткомов и месткомов. С другой стороны, образовавшийся вакуум не заполнен до сих пор, что очень прискорбно.
Многие считают хорошим «компромиссом» тот факт, что система государственной безопасности не была сметена либеральными маргиналами до основания в обмен на ослабление влияния остатков бывшего КГБ СССР.
Раздавались же голоса объявить КГБ «преступной организацией», люстрировать всех без разбора и вообще отказаться от подобной структуры государственной власти, как несоответствующей высоким идеалам победившей демократии. Другое дело, что всё равно в самый тяжелый исторический период страна надолго осталась без профессиональной контрразведки, и считать это положительным моментом могут только те, кто до сих пор копается в «архивах сталинских репрессий», делая себе на этом имя и карьеру.
Вся эта история не про то, как следует оценивать роль КГБ СССР в общем контексте истории страны. Однозначных выводов из всего этого сделать не то что сложно, а порой и невозможно, из-за многослойности событий. Слишком много факторов сошлись осенью–зимой 1991 года, и практически все они вели к одной цели – разрушению Союза и всех его структур.